Очнись. Все боги - эгоисты
Шрифт:
Просыпаюсь от восторженных возгласов, быстро отстраняясь от парня, а через минуту просыпается и он, так что спокойно внутри себя выдыхаю, скидывая тяжёлый камень, ведь могла получить либо недовольный взгляд, что не страшно, либо выговор на весь салон автобуса. Беру в руки блокнот и карандаш, ожидая, пока Лука встанет, и кладу их в рюкзак, который он мне протянул, надеясь, что теперь я его потащу. Вот только мы взяли их с собой только на случай ночёвки в мотеле. Это может оказаться очень даже опасно, так как столько полубогов в одном месте однозначно привлекут кучу внимания со стороны монстров.
О них
Взъерошиваю волосы, после пожалев об этом, и выхожу из автобуса, втягивая жуткий воздух, испорченный машинами. Но раньше мне это нравилось – чувствовался весь город. Люди спешат по улицам, пустыми глазами изредка пробегаясь по нам. Ничего необычного, просто дети на экскурсию приехали. Шумно вздыхаю, ведь сама немного волнуюсь перед встречей с мамой, мну пальцы, щёлкая ими, и иду следом за толпой, осматриваясь. Я могла жить здесь и гулять с друзьями, развлекаясь и болтая, а вместо этого я с теми, кто меня не знает.
Лука продолжает нервно сжимать ладони и кусать губы. Когда ждём лифт, он начинает стучать пальцами по бедру и перекатываться с пятки на носок. Усмехаюсь и захожу внутрь, оказываясь вскоре прижатой к стене и лишённой кислорода в лёгких, так что с облегчением выползаю на сотом этаже, которого здесь и быть не должно.
Все, кто выходит, тут же смотрит на потолки и резные колоны, а меня подташнивает от всей этой роскоши. Хмурю брови, не вслушиваясь в слова экскурсовода. Просто смотрю в арку, словно надеюсь увидеть мать, мелькнувшую хотя бы на секунду. Чешу затылок, делая шаг вперёд, но кто-то хватает меня за руку, возвращая обратно на место.
Поворачиваюсь, ожидая увидеть Луку, но это один из сынов Ареса, который продолжил слушать скучную лекцию про Олимп, изредка следя за тем, чтобы никто не выбивался из строя. Не проще дать нам свободу разгуливать по всему зданию, рассматривая архитектуру?
Тяжело вздыхаю, потирая кулаки и осматриваясь, дабы скрасить раздражающе длительное время, которое дано женщине в солидном костюме на рассказ известной всем истории. Я попросту не могу устоять на месте, если мне совсем не интересны чужие слова. Глотаю скопившуюся от нервов воду во рту, проходясь языком по сухим губам, после чего начинаю считать чёртовы секунды до конца «лекции». С облегчением вздохнув, подростки разбегаются по всему залу, толкаясь и выкрикивая шутки. Восторг от увиденного, конечно же, уничтожает их желание увидеться с родителями. А вот на меня все эти орнаменты и картины совершенно не влияют, как и на Кастеллана, что остался стоять со мной в коридоре.
– Эй, пошли? – поворачиваюсь к нему, опустив взгляд. Сегодня он какой-то странный, поэтому веду себя осторожно, даже мило улыбаюсь, надеясь, что не буду бродить здесь одна. Осматриваюсь просто для знания, проглатывая ком волнения в горле не только от предстоящей встречи, но и от глухого молчания и звука наших шагов. Всё мраморное, с древними узорами, но выглядит так ново и современно, что хочется обратно в лагерь, где всё совсем по-другому. Трясу головой, отвлекаясь, чешу щёку, ощущая зуд по всему телу. Это нервное. Осознаю, что нереально нервничаю, ведь руки предательски дрожат перед дверцей. А вдруг там мама? Вдруг она ждёт меня, чтобы поговорить? Нас подзывает экскурсовод, нарушив тишину, и всей толпой мы заходим в тронный зал, где восседают
От перенапряжения чувствую, что ноги слабеют и начинают заплетаться, поэтому остро ощущаю, как уходит земля. А потом чья-то рука хватает меня за локоть, возвращая в вертикальное положение. Тихо благодарю, опуская взгляд и всматриваясь в свои ногти, будто это какая-то интересная книга с красивыми иллюстрациями. Как неловко.
– Не облажайся перед мамочкой, - знакомый голос доходит ушей, из-за чего хмурюсь, сильнее натягивая рукава толстовки. Я смотрю на неё. На юную девушку со светлыми волосами и голубыми глазами. Я вижу, что она смотрит на меня. Я, чёрт возьми, узнаю её, словно видела до этого каждый день, а не один раз с первым вздохом.
– Мама, - тихо шепчу, пару раз моргнув, дабы знать, что это не сон. Прекрасные одеяния и серебряные украшения обвивают её хрупкое тело, и я понимаю, что совсем не похожа на неё. Я вся пошла в отца с его тёмными волосами и зелёными глазами, однако продолжаю рассматривать Артемиду, ощущая на себе посторонний тяжёлый взгляд, давящий на грудную клетку. Даже не могу сделать шаг, вырываюсь из толпы, ушедшей в сторону, и стою на месте, повернувшись к богам. Смотрят сверху вниз, как и должно быть.
– Здравствуй, Элизабет, - скромно улыбается она, а голос звучит в моей голове. Но почему она не разговаривает со мной так, как обычные люди? Почему не подходит и не обнимает, словно совершенно не соскучилась за семнадцать лет? Начинаю сильно хмуриться, смотря прямо в её светло-голубые глаза. Печальные и тоскливые, с первого взгляда холодные и безразличные. Вздёрнув подбородок, она продолжает пытливо рассматривать меня, стараясь прогнать к толпе, но конечности налились свинцом, а сердце застучало в разы быстрее.
Кто-то откашливается, нарушая тишину. Перевожу взгляд на источник звука и тихо пищу, отступая к остальным. Зевс разгневанно смотрит на меня, и это ощутимо. По тому, как мои рёбра чуть ли не ломаются, как мои лёгкие начинают гореть от недостатка воздуха, как мои глаза готовы выпасть из орбит. Он встаёт с трона и предстаёт в полном росте. Метров пять, не меньше.
***
Нам было запрещено разговаривать с родителями и вообще как-либо с ними пересекаться, поэтому увидела, как заметно осунулось лицо парня, когда он услышал неприятную новость. Они боги – им не пристало общаться с теми, кто кажется муравьями. Тру костяшками об джинсы и корчусь от щипающей боли, ведь протёрла до крови кожу. Я по-прежнему чувствую на себе злостные взгляды, которые пытаются изничтожить меня. Но подобное даже богам неподвластно.
Понимаю, что мне противно здесь находиться, и, отстав от толпы, возвращаюсь обратно к лифту, переходя на бег в тронном зале и не оборачиваясь. Меня просто всю распирает от обиды, колющей в носу, ведь ожидала радушного приветствия и долгого разговора со стороны Артемиды, но, чёрт возьми, боги. С них нечего взять.
Слёзы пекут глаза, обжигая щёки, поэтому смахиваю их, забегая в маленькую коробку подъёмного устройства. Нажимаю на кнопку «закрыть двери» и сползаю по стене, схватившись за голову. Мне так обидно, что моя жизнь неполноценная. С ненавистной мачехой и печальным отцом, а всё из-за матери, решившей покинуть нас. Быть бессмертной оказалось дороже места рядом с дочерью.