Одержимость Фенрира

Снегова Анна

Протягиваю руку и касаюсь ветки.

– Мне так жаль… ой!

Отдёргиваю ладонь, когда на краешке сучка вспыхивает зеленоватое сияние. А затем прямо на моих глазах он разбухает нежной почкой.

Почка распускается – медленно, неторопливо, и я забываю дышать.

Миг – и нежные бледно-розовые лепестки покачиваются на холодном ветру.

– Нари! Нари, боже мой… это же чудо… - шепчет потрясённая Брунгильда, нависая над моим плечом. – Хаг, ты это видел?..

Он в полном шоке молчит.

А потом вдруг резко оборачивается и

закрывает нас обеих распахнутыми крыльями. Быстро стрельнув глазами в сторону, Брунгильда хватает цветок, отламывает его с ветки и прячет себе за пазуху, под доспех.

– Один Всезнающий послал меня узнать, не нуждается ли в чём-то его невеста.

Я испуганно смотрю на сурового на вид воина средних лет в кирасе, с всклокоченными слегка крыльями, в которых тут и там мелькают седые перья. Лицо его пересекает косой шрам. В руках массивная, угрожающего вида алебарда на длинном толстом древке. Вид угрюмый и надменный, непреклонный.

– Абсолютно ни в чём! – твёрдо произношу я. – Мне достаточно той заботы, которой окружают меня друзья.

– Здесь нет друзей, - грубо обрывает меня Ворон. – На Вороньем камне есть только подданные Всезнающего. Он велел проследить, чтобы с его невестой всё было благополучно.

– Можно было поставить точку после слова «проследить», - пробурчал себе под нос Хаг.

Стало понятно, что Один бдительно следит за мной, и сыну в качестве моего стража не доверяет. Каждый мой шаг под негласным надзором. Вот только где все эти соглядатаи были, когда мне грозила настоящая опасность из-за старшего принца!

Я поняла, что дико злюсь. Но сердце отозвалось таким глухим болезненным ударом на эту эмоцию, что я выдохнула и постаралась успокоиться.

– Уже возвращаюсь к себе, не переживайте, - мягко сказала я и, выступив из-за спин настороженно наблюдавших за диалогом друзей, пошла обратно в сторону входа в подземелья. Как же мне не хотелось туда возвращаться!

***

Мы с Брунгильдой отправили Хага обратно отсыпаться, а сами проговорили в моей комнате до самого вечера.

Долго не могли наглядеться на цветок.

Он уже увядал и нежные лепестки поникли, но всё же нам не показалось, он и правда был настоящий.

– Я не понимаю, как это получилось, - честно призналась я.

Брунгильда подняла на меня свои удивительные глаза.

– А что тут понимать? Один был прав. Ты и правда – Дева-Жизнь. Вот и всё.

Я неуверенно положила руку на живот.

– Но может…

– Не может. Ты – Нари! Я уверена, это сделала именно ты. Твоя доброта, твоё сочувствие. Ты пожалела это дерево и эту многострадальную землю. Мы давно забыли о том, что иногда нужно просто кого-то пожалеть, чтобы в мире стало чуть больше доброты. И чудес.

Она смотрела с мягкой улыбкой на цветок и гладила увядшие лепестки благоговейно.

– И что теперь? – растерянно спросила я.

– А что ещё? Прятать твой дар, сколько сможем.

Если Один узнает… он попытается использовать его. И точно не забудет больше о твоём существовании ни на один день. Захочет постоянно держать тебя под рукой. И пытаться применить, как орудие. Разобраться, как ты работаешь.

Я содрогнулась.

Видеть этого ужасного человека постоянно – худшее, что можно представить. Меня полностью устраивало быть от него как можно дальше. Столько, сколько будет возможность.

Дверь распахнулся, и к нам ворвался Хаг.

– Ты уйдёшь сегодня спать, или нет?! – взорвалась Брунгильда.

– Отстань, мамочка! – огрызнулся на неё Хаг. – Лучше посмотрите, что я принёс!

Мне на колени плюхнулась стопка старых, потрёпанных тетрадей в чёрных кожаных обложках.

– Это что ещё? – удивилась я.

– Только не говори мне, что ты ограбил архивы! – простонала валькирия.

– Скальд совсем слепой и даже меня не заметил, - ухмыльнулся Хаг. – Просто я тут вспомнил одну штуку! Бруни, ты же слышала, что мать Муна была из каких-то дальних земель, нездешняя, и её сначала никто не понимал, с таким странным акцентом она говорила, хоть и на нашем языке?

– Ну, допустим… - насторожилась она.

– Так вот, она с собой тащила кучу книг и свои путевые дневники. Она была путешественница, и вроде бы даже учёный. Ну, отцу-то это было всё равно, он жён рассматривал только в качестве производительниц потомства. Так что Хильда тут совсем зачахла со скуки. Много времени проводила в наших архивах и читала от корки до корки, до чего могла добраться. А её дневники были написаны такими странными закорюками, что наши не смогли ничего разобрать. Она, конечно, прочла вслух. У папаши моего не забалуешь. Но меня всегда грызла мысль – что, если прочитала неправильно? Никто бы не смог проверить. А вдруг вот она сможет?

Он кивнул на меня.

Брунгильда посмотрела пытливо тоже.

– Да что вы так на меня смотрите? – вспыхнула я. – Конечно, меня учили разным языкам. Я же всё-таки дочь Вождя. Я даже наречие асов знаю, девушка брата учила. Но вы же не думаете, что если я нездешняя, то должна понимать все языки мира!

Хаг нетерпеливо распахнул дневник, отделив слипшиеся от времени страницы друг от друга.

– Ты просто попробуй!

Я несмело опустила взгляд.

«Собственности леди Тильды Хейм, урождённой Астор».

Сама не заметила, как прочитала это вслух.

Брунгильда с Хагом переглянулись и просияли. Мне стало чуточку неловко. Насколько же сильно им хотелось всегда узнать, что там, за непроницаемым пологом, в большом, настоящем мире, если даже угроза Конца Света не погасила их любопытство?

– Дальше, Нари! Ну давай уже! Я сейчас от любопытства лопну! – сообщил мне Хаг.

Уселся, скрестив лодыжки, прямо на полу возле кровати, на краешке которой сидели мы с Брунгильдой, и с горящими глазами приготовился слушать.