Одержимость мажора. Прокурорская дочка

Вивиан Фокс

– Ты сдурел?! – восклицаю, глядя, как Захар смачно затягивается сигаретой. – Здесь наверняка запрещено курить! Ты же угробишь нас всех!

– На запрет и расчет, – спокойно отзывается он и выпускает струю дыма в потолок. Кивает туда, и я смотрю на датчик дыма. – Или ты собралась просидеть тут всю свадьбу? Знаешь, я бы с радостью так и сделал. Но трахнуть себя ты мне не дашь. Сегодня, по крайней мере.

– Никогда, – цежу сквозь зубы.

– Это уже спорное утверждение. Короче, раз сегодня не дашь, значит, и ловить

нам тут нечего.

– Господи, – выдыхаю возмущенно. – Надеюсь, того, кто учил тебя ухаживать за девушками, ты давно прикопал в ближайшем лесочке. Потому что то, чему он тебя научил, никогда не позволит тебе построить нормальные отношения.

Захар откидывает голову назад и начинает смеяться. Даже смех его бесит, несмотря на то, что он красивый. Глубокий, бархатный и открытый. Но меня реально раздражает.

Вообще Исаков вызывает во мне кучу разных чувств, но ни одного светлого. Все со знаком минус.

– Я самоучка, Кудрявая.

– Да перестань меня так называть! Бесишь!

– М-м-м, – тянет он. – Мое любимое чувство. Ты, когда злишься, в сто раз горячее становишься. Сожрать тебя хочется. Или хотя бы покусать.

Он клацает зубами, а я своими скрежещу от досады, что вместо приятного времяпрепровождения приходится сидеть взаперти с этим придурком и выслушивать его нелепые подкаты. Ладно, не нелепые. Подкаты у него жутко обжигающие. Но не для той, кто люто ненавидит этого морального урода и его дружков.

Я вздрагиваю, когда начинает орать сигнализация. Захар спокойно тушит окурок о какую-то жестяную банку и встает, выпуская в воздух последнюю струю дыма. Поправляет манжеты рубашки, выпуская их из-под рукавов пиджака ровно на один сантиметр. Потом прячет руки в карманы и смотрит на меня.

Прямо сейчас я не могу прочитать выражение его лица. Взгляд темный, тяжелый. Легкая, едва заметная улыбка и как будто глубокая задумчивость.

Я уже открываю рот, чтобы спросить его, почему он так пялится, но в этот момент дверь распахивается, и на пороге кладовой оказывается Адам – еще один дружбан этой корявой стаи.

– Ты ебанулся курить в кладовке? – смеется он.

– А как еще мне было напомнить, что вы нас с Кудрявой тут забыли? – хмыкает Захар и подходит ко мне. – На выход, Тигрица.

– Ты задрал давать мне прозвища, – бросаю раздраженно и сбрасываю со своей поясницы его огромную лапищу.

– Хочешь узнать, о чем я думал, когда смотрел на тебя? – спрашивает он.

Прошиваю его взглядом. Я не буду спрашивать! Мне неинтересно! Не хочу знать, какие больные мысли посещают эту нездоровую голову.

– Нет! – отрезаю для надежности.

– Как буду драть тебя до потери сознания. Максимум через месяц, – добавляет он обещание и, обойдя меня, покидает кладовку.

Глава 4

Римма

Меня всю аж трясет! Ненавижу этого

подонка! Вот была бы у меня какая-нибудь суперсила, я бы ему его прибор оторвала и в глотку засунула. Посмотрела бы потом, как бы он кичился своими постельными навыками.

Придурок, ей-богу!

Взяв себя в руки, поправляю одежду и выхожу из злополучной кладовки. Меня тут же берет в оборот распорядительница свадьбы и тащит к цветочной арке в конце длинного прохода, устланного белой ковровой дорожкой.

У алтаря уже собрались свидетели со стороны жениха, и я изо всех сил стараюсь игнорировать этих шакалов. Знаю, что мерзавец с зелеными глазами сейчас смотрит на меня. Прошивает своим пронзительным взглядом в надежде получить какой-то отклик с моей стороны.

Но раз игнор – это лучшее наказание для человека, его и буду применять. В конце концов, я целый год тренировалась. Правда, каждый раз, попадая в поле моего зрения, Захару удавалось довести меня до трясучки. Сегодня я не доставлю ему такого удовольствия.

Церемония начинается, и я не могу перестать улыбаться, глядя на подругу в белом платье. Полина так открыто, искренне счастлива, что мои глаза наполняются слезами. Смахиваю влагу со своих щек, и мой взгляд внезапно падает на зеленоглазого демона, который впился в мое лицо и прожигает его. На его челюстях играют желваки, а взгляд пронзает меня до косточек. Хочется показать ему язык или даже средний палец, чтобы отвадить этого бесстыжего засранца.

Отвернувшись от Исакова, сверлю взглядом спину Льва, который тихо бормочет обещание вечно любить Полину. Я практически не слышу его слов, но точно уверена, он говорит то, что хочет услышать моя подруга. Наверное, даже то, что была бы счастлива услышать любая девушка от своего любимого.

После церемонии мы идем в сторону фотозоны. В тот самый момент, когда фотограф пытается расставить гостей наиболее выгодно, Исаков хватает меня за талию и прижимает к себе.

– Пусти, скотина, – рычу я тихо.

– Не дергайся, Кудрявая. Испортишь нашим друзьям свадебные фотографии.

Сцепив челюсти, пытаюсь улыбаться, но, скорее всего, моя улыбка похожа на оскал дикого животного.

К счастью, через пару кадров фотограф разводит нас с Исаковым в разные стороны, а потом устраивает фотосессию в стиле сицилийской мафии.

Он усаживает жениха в роскошное кресло в центре газона и вручает ему сигару, которую Лев тут же прикуривает. На подлокотнике сидит Полина, упершись локтем в спинку кресла. Одной рукой Лев обнимает за бедро свою теперь уже жену, а во второй держит сигару. По обеим сторонам и за спиной жениха расположились его друзья. Я наблюдаю эту картину со стороны и пытаюсь представить себе, как будет в итоге выглядеть фотография. Что греха таить? Парни красавцы, а в костюмах еще и элегантные. Наверняка эта фотосессия будет крайне удачной.