Один день неизвестного поэта

Филипенко Олег Васильевич

палкою по полу и нам грозила с небес наказаньем.

Нынче же те поученья ее с благодарностью вспомнил.

ГЛАВКА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Вдоль небольшого забора мы с Никою шли по дорожке

узкой, асфальтом покрытой, среди темноты. На лужайке

под фонарями уже собачатников было поменьше

и поменялся немного состав средь собак, появились

там покрупнее

собаки: мастиф, два боксера, два дога.

Тут распорядок негласный: сначала собаки поменьше

ходят гулять, а потом покрупнее. Борис же гуляет

с Никою самым последним обычно, чтоб было свободней.

Мы обогнули лужайку, поскольку и с ними не дружит

Ника, с большими собаками, и, перейдя чрез дорогу,

к дому направились теми же тропами, коими вышли.

Ника трусила домой уж гораздо спокойнее, так что

без приключений добрались в квартиру, где, снявши ошейник,

корма насыпал собаке, воды налил в миску и чаю

сделал себе, посмотрел телевизор немного, при этом

книжку читая одну, что попалась мне под руку, после

выключил свет, телевизор, собаке сказал "до свиданья"

и, дверь закрыв, вышел в ночь, возвращаясь к себе спешным шагом.

Холодно стало на улице. Все же весна еще только

лишь начинается. Впрочем, в Москве для весны все нормально.

Может, зайти в магазин по дороге, купить себе что-то?

Что-то вот хочется съесть мне, а что - не пойму. Может, пиццу

взять? Вдоль забора я шел по дорожке, и с кочки на кочку

прыгал, поскольку огромная лужа асфальт затопила.

Нет, пиццу долго готовить. Духовка пока разогреет

насквозь промерзшую пиццу, уж час будет ночи. Посмотрим.

Что-нибудь, может, куплю. Впереди все маячила близко

женская спинка. Идет в темноте одинокая дама.

Страшно, видимо, ей. Да еще кто-то сзади все ближе.

Вот припустила быстрее свой шаг, поскорей хочет к свету

выбраться, под фонари, где забор уж закончится. Детка,

кто ж виноват, что одна ты гуляешь? И хоть понимаю

страх твой, мне все же обидно, что подозреваешь во мне ты

то ли насильника, то ли маньяка похлеще. Ирина

мне говорила, что многие женщины раз, да мечтали,

чтобы их грубо мужчина взял, пусть посторонний. Но в жизни,

Ира потом добавляла, все выглядит страшно и грязно,

вовсе не так, как в фантазиях. Страх лишь пронзает все тело.

Вот потому-то с любимой порой и играем в игру мы

будто насильник я, в спальне, когда мы вдвоем остаемся.

То я таксист похотливый, то школьный учитель развратный,

то массажист обнаглевший. В такие мы игры играем

все же нечасто, а только когда много времени вместе

где-то проводим, обычно же времени мало, скорей бы

трахнуться, да по делам разбежаться, как это ни грустно.

Женщина, что впереди меня шла, уже чуть не бежала

к свету и раз поскользнулась, бедняжка, а, может, споткнулась.

Как ни спешил я, а темп все же сбавил, чтоб женщине легче

стало на сердце. Неловкая сцена. Бывает такое

в лифте еще, когда с дамой один на один остаешься.

Прежде, чем сесть с вами в лифт, она взгляд настороженный бросит,

просто обмерит вас взглядом. Неплохо, когда вы несете

хлеб, например, или овощи, тут вы получите, может,

больше доверия от незнакомки, мол, цель прояснилась

вашего с нею присутствия, - просто продукты несете

в дом, где живете. А если с пустыми руками вы рядом

с нею окажетесь, то напряженье ее возрастает.

Сядете в лифт с ней, а мысль лишь одна: поскорей бы ты вышла,

чтобы напряг этот снять неприятный. По мере движенья

лифта наверх, то есть к нужному ей этажу, напряженье

дамы спадает, поскольку ведете себя очень смирно

вы, даже руки по швам положили, глаза опустили.

Но камень с сердца спадет у нее, когда выйдет из лифта

кто-то из вас: то ли вы, то ль она, кому первому нужно.

Я так живу на последнем, поэтому жду, когда дама

выйдет из лифта. Конечно, бывают и смелые дамы

или ваш вид изначально внушит ей доверье, но все же

в лифте приятнее ехать всегда одному почему-то.

Женщина, что впереди меня шла, в магазинчик стеклянный,

возле метро находящийся, быстро вошла. Я за нею.

Что же, посмотрим хотя б на нее. В магазине прилавки

освещены очень ярко, поэтому даже приятно

просто войти, постоять, все вокруг аккуратно и чисто.

"Русское радио" слушают три продавщицы меж делом.

Женщина, что от меня убегала, была симпатична.

Кинула взгляд на меня она, я улыбнулся глазами.

Смысл сей улыбки она поняла и сама улыбнулась,

видом давая понять, что неловко ей за свои страхи.