Один день неизвестного поэта

Филипенко Олег Васильевич

вскорости будет испорчено: стены исписаны, кнопки

обожжены и расплавлены, треснет плафон от удара,

кто-то помочится на пол... Короче, всем это знакомо.

Вышел из лифта и стал открывать дверь из стали, что в раме

также стальной находилась. Услышал за дверью, как Ника

засуетилась и лапами дверь заскребла в нетерпенье:

хочет гулять. Да и скучно, наверное, ей без Бориса.

В первые дни, как уехал хозяин, почти и не ела.

Двери открыл и вошел, закружилась вокруг ног собака,

лая от радости, мордою тыкаться стала мне в ноги,

стала бока подставлять, чтобы я почесал их, толкаться, -

тушка огромная, может свалить, а синяк одной лапой

запросто может поставить. Я с ней разговаривать начал

голосом ласковым, впрочем, порой и сердитым, когда уж

слишком резвилась и с ног меня просто валила, прохода

мне не давала. На кухне решил посидеть для начала,

выпить чайку. А потом уже можно идти прогуляться.

Вот на стене фотографии в рамочках, стал перед ними,

чтоб разглядеть. Имена все знакомые: вот с Глазуновым

Ира, художник известный, вот Боря с Плетневым, известный

всем музыкант, вот Тонино Гуэрра, - когда-то я пьесу

в ГИТИСе, помню, его репетировал; Гребенщиков вот,

рок-музыкант, - Ира с Борей лет десять назад или больше,

больше, по-моему, рок-фестиваль в Симферополе сами

взялись собрать и его провели тогда очень удачно.

Это вот я на скамейке сижу с сигаретой, с улыбкой

полузастенчивой, полунасмешливой, - Ира снимала.

Это они на тусовке в театре студенческом, с ними

муж и жена, режиссер и директор, Славутины. Дальше

на фотографии люди, которых в лицо только знаю,

а имена позабыл. Посмотрел и уселся на место.

ГЛАВКА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Чайник вскипел, но заваривать чай передумал, - уж после

как погуляю с собакой. Ошейник взял на табурете

и поводок. Только Ника увидела это движенье,

как на четыре вскочила могучие лапы и прыгать,

лаять, вертеться у ног начала от восторга и еле

мне удалось ей ошейник накинуть на мощную шею.

Кстати, ошейник стальной, из колец он стальных, что два раза

шею мастиф огибают. К кольцу, что побольше, непросто

я пристегнул поводок, ибо Ника все также вертелась

от нетерпенья. На правую руку по самый ошейник

я накрутил поводок для того, чтобы рядом

собака

сразу была и соседей своим грозным видом и лаем

не напугала бы насмерть. Потом уже начал рукою

левою дверь открывать, и едва это сделал как Ника

в щель, что едва появилась, вовсю ломанулась и еле

мне удалось удержать эту мощную тушу. Прикрикнул

зло на нее, ибо двери закрыть за собой не давала.

Но успокоилась чуть, дверь закрыл, и направились к лифту.

Дверца кабинки открылась, но я за мгновенье пред этим

чуть отошел от нее, натянув поводок, на тот случай,

если из лифта появится вдруг человек, чтоб собака

не зарычала, не бросилась на человека. Все дело

в том, что Борис с ней гуляет глубокою ночью, когда уж

не попадаются встречные, мне ж невозможно так поздно

с Никой гулять, потому что с утра на работу, и так уж

к полночи ближе стараюсь прийти, чтобы минимум встретить

или не встретить совсем, что случается чаще, прохожих.

Был бы намордник, но нет его, Ника к нему не привыкла;

был как-то, помню, но делся куда-то. Из лифта мы вышли,

Ника опять ломанулась, а я по ступенькам за нею,

левой рукой ухватясь за перила, а правую в локте

силясь согнуть, чтоб сдержать ее резкий порыв, так что Ника

прям как в диснеевском мультике лапами зря загребала

и буксовала на месте. Смешно даже стало невольно.

Вышли из дома; вокруг оглядевшись и видя, что нету

рядом людей, отпустил поводок до конца и сквозь дворик

мимо деревьев направился вместе с собакой, что вскоре

остановилась, присела пописать и делала это

сосредоточенно очень и тем похвалы заслужила

краткой моей. Простодушны собаки как те же младенцы.

Грустным и скромным становишься, глядя порой на собаку;

душу ее понимая, сравнишь со своею душою

и не заметишь различий; в глаза, как в свои, ей заглянешь.

Пересекли мы дорогу, асфальтом покрытую, в скверик

или же парк, как назвать безразлично, вошли; на лужайке,

что чуть левее была, собрались собачатники кругом,

рядом собаки их бегали, все были разной породы:

колли, боксер, спаниель, пуделек, две немецких овчарки, -

в общем, различные были собаки. Они меж собою

шумно играли, и Нике, что вся замерев, превратилась