Одиннадцать сердец
Шрифт:
— Воссоединение семьи. Да, большой-большой семьи. Семьи, в чьи волосы вплетены рябины. Но ветер зимы сорвёт плоды рябин, и те треснут на губах, как кровь. Кровь, что спасет тысячи безымянных, но погубит тех, чьи имена высечены в твоём сердце.
Мы с Эшером в недоумении переглянулись. Дизгария покашляла.
— Фаталирия, кхм. Я пришла познакомить тебя с...
— Айрин и Эшер? Рада, что миг нашей встречи воплотился в реальность, — она повернула голову и широко улыбнулась. Это было симпатичное юное, чуть круглое личико, большие каре-зеленые глаза
— Я же говорила, — глубоко вздохнула Дизгария, глядя на наши вытянувшиеся лица. — В ее словах много непонятного, немного пугающего. Иногда она сгущает краски, но на самом деле она не такая мрачная...
Юная девушка будто и не смутилась, что Дизгария говорит о ней так, будто ее нет в комнате.
— Дизгария говорит правду, — кивнула Фаталирия, глядя на плетеного человечка в своих руках. Мне он почему-то вдруг напомнил Эшера, и мне стало не по себе. Напротив нее, на полочке, ещё стояли человечки, например, был один большой, больше остальных. Ещё человечек с крыльями. Был небольшой человечек, за плечом которого вплотную стояла совсем рассыпавшаяся фигурка. — Мои слова подобны снегу на лице мертвеца, — сказала она спокойно, ставя на полку человечка. — Им не дано растаять и впитаться в кожу. Их смысл ты поймёшь потом, а может никогда. Так что не слушай.
Она вдруг повернула голову ко мне и посмотрела куда-то за мое плечо.
— Ох, как жаль ее. Связь между вами можно было бы сравнить с пуповиной между матерью и ребенком. Сейчас это даже лучше видно. Она словно твой хранитель, твоя родственная душа. Она не хочет отпускать тебя, и ты ее, и вы держитесь друг за друга, и ей так больно, но она не хочет покидать тебя.
Внутри все похолодело. Я знала, этого не может быть, но она говорила о моей наставнице.
— Нера! — сказала я вслух.
— Да, — кивнула Фаталирия. — Скоро она растает, как тают твои воспоминания о ней. Ты уже забыла ее лицо...
И действительно. Я вдруг с ужасом поняла, что забываю. Нужно было постараться восстановить в памяти ее черты, блеск волос, голос. Но почему это так сложно?
— Как жаль, что этим чувствам не придумали названия. Есть материнская любовь, есть любовь между женщиной и мужчиной. А вы друг для друга кто? Подруги? Нет, это намного-намного выше. Я одновременно завидую и сочувствую тебе, Айрин. Тебе довелось испытать ту связь, которую очень редко испытывают люди. И древние. И вообще кто-либо.
— Но почему? — вдруг сказала я. Ее слова одновременно манили и пугали. — Как такое вообще возможно? Откуда эта связь, о которой ты говоришь?
Мне казалось, что на это уж точно должен быть у нее ответ. Но она вдруг покачала головой.
— Не знаю. Может быть вы когда-то были каплей одного дождя? Одной космической песчинкой? Вас разлучили на миллиарды лет, чтобы
— Фаталирия, ты не могла бы прекратить смущать наших гостей, — сказала спокойно Дизгария, заметив, что меня трясет. — Мне кажется, на сегодня хватит…
— Да, прости Айрин, если мои слова тебя кольнули в душу. Я не хотела, — опустила глаза Фаталирия. — Но эти нити паутин вокруг... Они настолько потрясающе сияют и одновременно так пугают, что я не хочу это держать в себе. Я монетка, с одной стороны эгоистично вскрываю свои страхи, с другой — альтруистка, дарящая дары.
— Да ладно... — пробормотала я, сильно растерявшись. — Ничего.
— Ничего. Последняя капля чернил на белом листе, а дальше снег из ничего, — прошептала тихо древняя и прикрыла глаза. Затем посмотрела на Эшера, будто первый раз его увидела. — С возвращением домой, Эшер!
Она вдруг расплылась в улыбке и бросилась к нему, готовая обнять. Потом остановилась и отступила на шаг назад.
— Забыла! Совсем забыла, — она хлопнула себя по лбу. — Поспешила. Тебе нужно время, чтобы свыкнуться со всем происходящим вокруг. Да?
Эшер неуверенно кивнул.
— Наверное.
Фаталирия нервировала его не меньше, чем меня. Действительно, было в этой девочке что-то пугающее.
— Через какое-то время ты привыкнешь, и будешь считать меня сестрой, — улыбнулась Фаталирия. — И нет, это не предсказание, ничего такого. Это моя надежда. И твоя?
Она с искренней надеждой посмотрела на Эшера, и тому ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
— Отлично! — Фаталирия широко улыбнулась, и теперь больше напоминала обычного ребенка. Она повернулась к Дизгарии. — Итак, ты хотела посоветоваться со мной о…
— О предстоящем плане, — перебила ее резко Дизгария. Она не хотела ее обидеть, но я видела по ее лицу, что ей жутко, когда Фаталирия догадывается о том, о чем она не успела подумать или сказать вслух. — Я собираюсь в Вестеймград. Город-банка.
— Город-банка, — кивнула Фаталирия. Я нахмурилась. Это их общий слэнг, так они называют столицу?
— Мне нужно будет проникнуть в местный университет. Это как наша школа, только представь, что дети старше, и их гораздо-гораздо больше.
Фаталирия закатила глаза. И посмотрела таким взглядом «Не говори со мной, как с ребенком».
— Я знаю, что такое университет. И знаю, что такое библиотека. А это — книги.
Она указала в угол комнаты, в котором лежало множество разных книг. Сверху лежало подобие матраса и покрывало. Получается, книги служили своеобразной кроватью. Выглядело не сказать, что очень удобно.
— Ладно, — вздохнула Дизгария, убирая прядь волос от лица. Перед этим она задержала руку, чтобы потереть лоб. — Я собираюсь взять собой Айрин, она знает университет. Кого мне еще взять?
Фаталирия глубоко задумалась, а я вдруг поняла, что, не смотря на странности этой девочки, к ее словам прислушиваются.