Одиссея жупана Влада
Шрифт:
– Если так пойдет и дальше, - добавил Небойша, - то наше войско просто развалится. У них давно не было достойного боя, а эти стычки только озлобляют их.
– Если так, - лицо Влада вдруг просветлело, будто озаренное внезапной мыслью, - я дам им новую цель. В конце концов, если здесь все города взяты – пора бы и нам примкнуть к главному веселью. Сообщите всем – пусть готовятся: завтра мы идем на Запад, чтобы воссоединиться с Абдаллахом ибн Саадом.
Арабский полководец не обрадовался, увидев Влада в своем шатре.
– Я велел вам оставаться в Триполитании, - кисло произнес он, - если вы и вправду взяли все города, как ты пытаешься меня уверить, значит, тебе стоило присоединиться к Буср ибн Абу-Арту и помочь ему
– Мои люди слишком злы на арабов, - без обиняков ответил Владислав, - в Триполи немногим больше добычи, чем в остальных городах, что привело бы к очередной драке при дележе. Поэтому я решил направиться туда, где мы будем нужнее – и где больше возможностей хорошенько поживиться с ромеев.
– Я знал, что Амр ибн Аль-Ас делал ошибку, когда позволил тебе взять под начало столько народу, - буркнул Саад, - и теперь убедился окончательно. В иное время я бы приказал распять тебя и каждого десятого из того сброда, что ты зовешь своим войском за нарушение дисциплины. К сожалению, я не могу себе этого позволить, когда впереди сражение за Карфаген, но после нашей победы мы еще поговорим об этом.
– До победы нужно еще дожить, - спокойно ответил Влад, - что мне делать сейчас?
Саад раздраженно передернул плечами.
– Мы пока только готовимся к решающей битве, - сказал он, - Джурджир , жалкий трус, изо всех сил оттягивает решающее сражение, что покончит с ним раз и навсегда. Вместо этого наводнил всю округу шайками берберов, что беспрестанно тревожат наших людей ночными налетами. Сейчас мы зачищаем округу от этих разбойников – и ты можешь занять свой сброд тем же. Пусть одни крысы давят других – клянусь Аллахом, так от вас появится хоть какая-то польза.
Внутренне весь кипя от злости, Влад коротко поклонился и вышел из шатра Абдаллаха ибн Саада. Про себя он поклялся, что за «крыс» араб ему еще заплатит.
– Вверх по склону и на них! – рявкнул жупанич, - и пусть Чернобог заберет того, кто струсит! Убейте их всех!
Оглушительный рев был ему ответом и славяне, конные и пешие, ринулись вверх по пологому склону ущелья, в котором им устроили засаду. С обеих сторон в них летели стрелы и копья – Влад, несущийся во главе своих людей, почувствовал, как одна стрела ударила его в плечо, пробив прохудившуюся кольчугу. Однако жупанич, стиснув зубы, лишь пришпорил свирепого черного жеребца, - один из немногих трофеев, доставшихся ему в этом походе, - направляя его вверх по склону. Несколько дней коротких налетов и стычек в этих холмах окончательно вызверили Влада– и теперь он жаждал выместить свою злобу на Сада и всех на арабов и ромеев, хоть на ком-то. Не ожидавшие подобной атаки берберы ошеломленно глядели на свирепых язычников, которые, презрев смерть, карабкались по крутому склону ползущего песка и обваливающихся камней. Спустя миг славяне, завывая по-волчьи, вращая белками глаз и пуская пену из окровавленных ртов, перевалили через гребень холма, врубаясь в дрогнувших берберов. Впереди, ревя как медведь, несся сам Влад, рубясь одновременно мечом Форкия и большим топором, прокладывая ими алую прогалину средь разбегающихся врагов. Каждым своим ударом Влад ломал оружие и разрубал плоть вместе с доспехами, отбрасывая под копыта коня трупы с проломленными черепами, отрубленными конечностями и выпущенными внутренностями. Вслед за ним в бой столь же неудержимо ворвались и остальные воины, обезумевшие от кровавой горячки боя. Иные из них, рыча словно дикие звери, разрывали на себе одежду, кидаясь с голой грудью на копья и мечи, готовые умереть лишь бы перед смертью вцепиться в горло врага.
Берберы тоже храбро бились, но незнакомые с подобным противником, а также явно ошибившиеся в его численности, вскоре обратились в бегство. Однако их предводитель, - невысокий худощавый воин, оседлавший яростного белого коня - оказавшись, вместе с горсткой воинов, отрезанным от остальных, продолжал биться с мужеством обреченного. Его телохранители не уступали в ярости славянам – никто из окруживших своего командира воинов не обратился в бегство, отчаянно отражая натиск много превосходящего врага. Вот уже пали все берберы, но и оставшись один, вожак свирепо бился с наседавшими со всех сторон язычниками.
Влад настиг противника уже на дне ущелья, когда все остальные остались далеко позади. Почувствовав, что ему не уйти, предводитель берберов обернулся, срывая что-то с пояса. Влад шатнулся в сторону – только это и спасло его от свистнувшего рядом с лицом дротика. В следующий же миг жупанич выхватил меч и, привстав в седле, обрушил его на голову врага. Тот, успел подставить свой клинок, одновременно со змеиной гибкостью откидываясь в сторону. Хотя меч Форкия разнес в осколки тонкий клинок, все же сам всадник избежал смертоносного удара, вместо этого разрубившего шею коня. С жалобным криком, напоминающим человеческий, несчастное животное повалилось на землю. В последний момент всадник успел соскочить, но неудачно приземлился, подвернув ногу и распростершись на земле. Спешившийся Влад уже занес меч, готовясь покончить с врагом одним ударом, когда вдруг замер как вкопанный.
Белоснежный бурнус слетел с головы вместе с легким шлемом, обнажив рассыпавшиеся по земле черные волосы. Взору Влада предстало прелестное личико, исказившееся одновременно от гнева и боли. Большие черные глаза с вызовом глянули на предводителя врагов-язычников. Всего миг Влад неприкрыто любовался прекрасной пленницей, а потом, повинуясь внезапному порыву, протянул руку, одновременно постаравшись выдавить дружелюбную улыбку.
– Я Влад, сын жупана Войнимира, - произнес он по-ромейски, - а ты кто такая?
Девушка с неожиданным интересом посмотрела на молодого воина, чью грубую мужскую красоту не портил даже большой шрам над левым глазом. Наконец алые губы раздвинулись в легкой улыбке и она протянула руку в ответ.
– Меня зовут Валерия, - сказала она, гибко поднимаясь рядом с Владом, - я дочь патрикия Григория, экзарха Карфагена и императора всей Африки.
Глава 11: Чернобожья война
Жаркое африканское солнце, поднявшись над холмами, осветило два больших войска замерших в ожидании друг напротив друга. Над одной из армий веяло знамя с черным имперским орлом в красном поле - Патрикий Григорий, собрав все подвластные и союзные силы, наконец, решил дать генеральное сражение арабам, вышедшим на подступы к Суфетулле. В центре «кесарь Африки»выставил пехоту из регулярных армий-нумерий, прикрыв их с флангов конницей – своей и берберских федератов. На флангах также разместились берберские князья-союзники и отряды наемников из сахарских племен. Сам же Григорий занял позицию на левом фланге, усилив его гвардейским резервом и собственными телохранителями. Именно здесь патрикий сосредотачивал силы для решающего удара, способного, в случае успеха, привести его войско к победе.
Схожим образом выстроились и арабы: Абдаллах ибн Саад выставил в центр части пешей фаланги – «кадрусы», для чего немалая часть всадников пустыни спешилась, заняв места в пешем строю. Остальные же арабы, размещенные на флангах, готовились атаковать ромеев кавалерией. Правым флангом мусульманского войска командовал Абдаллах ибн аз-Зубайр, про себя вынашивающий дерзкий план, способный в случае успеха, разом переломить ход сражения. Сам же Абдаллах ибн Саад, с резервом из конных всадников, закованных в трофейные персидские доспехи, расположился близ лагеря, размещенного у подножья небольшого холма. Стоя под черным знаменем, арабский полководец внимательно осматривал окрестности, ожидая решающего момента, когда вброшенный в нужное время резерв помог бы ему вырвать победу у неверных.