Одна душа, много воплощений
Шрифт:
Когда он ушел, я написал следующее: «Выйдя из гипноза, Джордж осознал, насколько важны для него эти послания, эти простые истины, объясняющие, почему мы здесь. Ведь у него в этой жизни совсем не было радости. На самом деле, есть игровые площадки. Не всё — одна работа и серьезные дела. ‘Быть хорошими людьми’ означает быть сострадательными и заботливыми на всех уровнях».
Придя на следующий сеанс, Джордж рассказал мне чудесный сон. Все сомнения по поводу регрессивной терапии теперь развеялись. Он был весел и энергичен. Все, что открылось ему, теперь приняло облик человекоподобного духовного существа, окутанного синим светом, увиденного им во время своей первой регрессии. Это существо, купавшееся в синем свете, советовало Джорджу больше любить себя, а также говорило,
Джордж поведал мне о существовании иерархии духов, сказав, что дух, посетивший его во сне, не обязательно находится на самом высоком ее уровне. Есть другие места и другие измерения более высоких уровней, которые не принадлежат Земле. Как бы то ни было, чтобы продвигаться дальше, нам необходимо усваивать уроки, которые преподают нам Учителя. Хотя эти послания, по сравнению с теми, что получала Кэтрин, отличались меньшей убедительностью и обоснованностью, я все равно был ими тронут. Это — еще один случай, когда пациент привел доктора к новому пониманию.
В следующей регрессии у Джорджа выявились другие связи. На сей раз, он был чернокожей невольницей, жившей в начале восемнадцатого века. Эту чернокожую женщину взял себе в жены очень жестокий человек. Ее мужем оказался тот, кто в нынешней жизни приходился Джорджу отцом. В той жизни муж ее жестоко избивал, так что перебил ноги, после чего она больше не смогла ходить.
В нынешней жизни отец Джорджа служил источником великой силы и поддержки, особенно в детстве, когда у Джорджа проявился артрит обеих коленей. Вместе с тем, отец Джорджа был авторитарным человеком, которого все боялись, и он также был подвержен вспышкам ярости, которые позднее повторились у Джорджа. Поэтому Джордж еще в детстве приучил себя успевать доводить все дела до конца, пока не вмешался отец, а также научился «постоять за себя», что, видимо, послужило компенсацией той жизни, где он был невольницей.
Независимость и сила служили критериями жизни Джорджа, покуда он не получил инфаркт. Даже выйдя из больницы, он все равно оставался таким же упертым, и продолжал руководствоваться теми же критериями. Урок, который предстояло Джорджу вынести из этой жизни, заключался в равновесии: ему нужно было научиться сочетать свою власть со способностью слушать других — не только давать другим советы, но и самому принимать к сведению то, что говорят другие.
Он на короткое время перенесся еще в одну жизнь, из которой он видел лишь мгновения. Он был человеком из каменного века, с волосатыми руками и ногами, одетым в шкуры животных. Но умер он очень молодым — от голода. Это еще одно объяснение его избыточного веса в нынешней жизни: люди, пережившие голод, как, например умершие во время холокоста, зачастую в следующем воплощении имеют избыточный вес, который нужен им как гарантия того, что они больше никогда не будут голодать.
Я расположил его прошлые жизни в хронологическом порядке: человек из каменного века, монгольский воин, владелец постоялого двора в средневековой Германии, невольница с перебитыми ногами, убитый японец-гомосексуалист и, наконец, француз, погибший за свою страну. Разумеется, у него было много и других жизней, но он не перенесся в них во время наших сеансов и, возможно, не узнает о них никогда. Дух, являвшийся в ореоле синего света, сказал ему, что мы видим те прошлые жизни, которые важны для жизни настоящей.
«Обучение продолжается и по ту сторону» — говорил мне Джордж, и я был рад его позитивному настрою. «Ты развиваешь свои навыки, используешь свои таланты. Это не прекращается».
Гнев и насилие, физическая боль, жестокость, постоянная угроза смерти — все эти темы постоянно присутствовали
На все это потребовалось почти два года регулярной терапии (с последующими периодическими сеансами), но когда он стал совмещать эти прозрения с другими терапевтическими средствами, которые я ему давал, например, с прослушиванием компакт-дисков с расслабляющей музыкой, я порадовался тому, что в нем, наконец, начались изменения. Он научился расслабляться даже без специальной медитации (метод, который я ему рекомендовал, но он отказался). Он сообщал мне, что ему стало легче общаться с людьми на работе, поскольку он научился их слушать и спокойно реагировать на их ошибки. Даже когда он злился, эти вспышки были не такими сильными, как прежде, и быстро проходили. Он научился время от времени расслабляться. Во время обеденного перерыва он ставил в офисе один из моих компакт-дисков и просил секретаршу позаботиться о том, чтобы его не беспокоили. Он снова начал играть в гольф и рыбачить, а также посещать бейсбольные матчи клуба «Флорида Марлинз».
Физическое здоровье Джорджа тоже наладилось. Его кровяное давление снизилось, улучшились функции сердца. Он выполнял упражнения, стал меньше пить спиртного, есть здоровую пищу, а также ладить со своей женой. Иногда я приглашал ее на наши сеансы, где она подтверждала его прогресс, выражая при этом такую же сердечную благодарность, как и он сам. То же самое было и с его детьми: он перестал быть для них диктатором, и постепенно становился хорошим отцом, другом и советчиком.
Одна перемена вела к следующей, и вскоре последовала целая череда изменений, которую мы называем синергетической петлей. Успех следовал за успехом.
«Я узрел проблески того, что находится по ту сторону, — говорил он мне. — Я видел себя в будущей жизни учителем, которого любят все дети. Это была очень счастливая жизнь. Я был очень доволен. Усвоенные мною навыки я воплотил в физической жизни здесь, на Земле. Кроме того, мне удалось мельком увидеть другой мир: сооружения из кристаллов, кругом свет, а люди — сами как лучи света».
Я был изумлен. Как я уже говорил, все это произошло еще до того, как я начал целенаправленно отправлять людей в будущее. Потом я подумал, что его видение могло быть либо метафорой, символом того, чего желала его сегодняшняя душа, либо не более чем сновидением, вызванным нашей работой с воспоминаниями прошлых жизней. Так или иначе, то, что он видел, было похоже на правду.
В конце нашего последнего сеанса я написал: «Он исцелил свое сердце, как духовное, так и физическое». Его кардиолог Барбара Трейси подтвердила эту физическую часть исцеления, и я знал, что теперь Джордж подает надежды. Жизнь для него, вдруг, обрела совершенно иной смысл. Духовность стала частью его психологической натуры. Для него теперь много значили его родные, друзья и сослуживцы. Много значило и удовольствие.
Теперь Джордж был подготовлен к следующей стадии своей эволюции. Когда тело Джорджа умрет, а душа будет готова вернуться, я убежден, что его новая жизнь будет проходить на более высоком уровне. Почти не сомневаюсь в том, что она в отличие от других жизней будет преисполнена благородства. Если бы он вновь не попал в свои прежние жизни и не вынес бы оттуда уроки, то ему потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы достичь того состояния, в котором он теперь. Возможно, ему пришлось бы прожить еще несколько жизней в гневе и ярости, прежде чем узнать для себя истины, которые были показаны ему во время регрессий. Его лечение закончилось, и я больше не вижусь с ним как с пациентом. Если бы он захотел, то я воспользовался бы возможностью переместить его в будущее — не в лечебных целях, но ради того, чтобы посмотреть на его следующую жизнь, в которой не будет места насилию, а также на его другие будущие жизни.