Одна маленькая ошибка

Смит Дэнди

– И что ты планируешь делать?

– Не знаю.

– А ты подумай.

– Расскажу им ту версию, на которой мы остановились: про хижину и человека в маске.

– Вся она строится на незнании. – Джек качает головой. – Ты должна быть растеряна и дезориентирована. Ничего не получится, если ты явишься в больницу на моей машине.

Он прав, но желание увидеть семью пересиливает. Так что детали придется продумывать на ходу.

– Я все равно поеду, Джек.

– Элоди, ты же умная девочка.

Злость оттого, что Джек меня не отпускает, смешивается

с гневом, вызванным его ложью, сокрытием информации, и меня прорывает:

– Что за подозреваемого арестовала полиция? Мой сталкер – это тот же человек, которому ты заплатил за инсценировку похищения? Как его зовут?

– Если ты не будешь знать его имя, тебя ни в чем не заподозрят. Это ради твоей же безопасности.

– Джек, пусти меня.

– Я с тобой, понимаешь? Мы вместе. И вместе что-нибудь придумаем, если ты сейчас выдохнешь и поймешь, что зря торопишься. Ну же, Фрей, ты ведь умная, вот и веди себя как умная. Не надо все ломать, поддавшись эмоциям.

Его обаяние работает на полную катушку, и раньше оно казалось маяком во тьме, ведущим меня к Джеку, но сейчас его свет потускнел, затянутый облаками раскрывшейся лжи. Хотя в одном Джек прав: я умная. Достаточно умная, чтобы понять: он мной манипулирует.

– Я уезжаю.

– А как же мы? – Дверь у меня за спиной распахнута, и мелкая морось колет голые ноги. Я пытаюсь повернуться, но пальцы Джека сжимают мне плечи еще крепче. – Как же мы с тобой?

Я думаю о маме, лежащей на больничной койке, опутанной трубками и проводками, отчаянно нуждающейся во мне. Надо было вернуться еще в тот день, когда я впервые увидела родителей в новостях.

– Отпусти.

Джек пытается обнять меня, но я отталкиваю его изо всех имеющихся сил. А затем разворачиваюсь и торопливо шагаю к машине. Джек оказывается быстрее; он добирается до водительского места раньше и встает возле дверцы.

– Мы никуда не поедем, пока ты не ответишь мне, что теперь будет с нашими отношениями.

Меня все еще терзает его ложь, так что я бью словами наотмашь:

– Вчерашняя ночь была ошибкой.

Джек смотрит на меня так, будто я только что сообщила ему смертельный диагноз.

– Ты же не всерьез?

Босой, в одних трусах, он дрожит от холода, выглядит потерянным и беспомощным.

– Иди в дом, Джек.

– Слушай, – начинает он, облизнув пересохшие губы, – я поведу. Просто подожди немножко, ладно?

– Я сама умею водить машину.

– То есть ты хочешь, чтобы я сидел тут и дожидался, когда за мной придет полиция, после того как ты расскажешь, что пряталась тут несколько недель? Меньшее, что ты можешь сделать, – это позволить мне отвезти нас обоих домой. Да, я лгал тебе, поскольку думал, что тем самым оберегаю тебя, но если уж этот самолет падает, я не хочу, черт возьми, быть в нем простым пассажиром.

Глядя ему в лицо, я понимаю, что не смогу переспорить Джека. Я хочу только одного – увидеть маму, поэтому, вопреки доводам рассудка, уступаю и отдаю ему ключи от машины. И не поднимаю головы, когда Джек уходит в дом. На мне только кроссовки

и одна из его рубашек, но адреналин в крови бурлит с такой силой, что холод не ощущается вовсе.

Несмотря ни на что, я не хочу устраивать Джеку проблемы. Может, он согласится высадить меня у хижины, как мы и уговорились, а дальше я постараюсь добраться до Кроссхэвена на попутке. Да, так на дорогу уйдет в разы больше времени, зато Джеку не придется опасаться неудобных вопросов от полиции.

Он возвращается, уже в джинсах и свитере. Мимо меня Джек проходит не глядя, но при этом сует в руки пальто. Так и не надев его, я торопливо огибаю машину и устраиваюсь на пассажирском сиденье. Растерянность и беспомощность Джека исчезли, сменившись злостью и решимостью. Он резко втыкает ключ зажигания и выжимает педаль газа. Машина срывается с места. Челюсть у Джека напряжена, на лице застыло угрюмое выражение.

Мы едем молча, но я чувствую, как в нем кипит ярость.

Машина мчится вниз по холму, деревья по обеим сторонам дороги сливаются в сплошное зелено-коричневое пятно.

– Помедленнее, – прошу я.

Он пропускает мою реплику мимо ушей.

Машина летит вперед, подскакивая на ухабах.

– Джек!

Машину заносит влево. Затем вправо. Джек ее почти не контролирует. Я вжимаюсь в сиденье, уцепившись за ручку дверцы до ломоты в пальцах. Джек бьет по тормозам, и я едва не вылетаю вперед, удержавшись лишь за счет ремня.

– Какого черта?

Джек не мигая смотрит вперед. Руки сжимают руль, костяшки пальцев побелели.

– Я не могу отвезти тебя обратно. По крайней мере до тех пор, пока мы не уладим вопрос наших отношений.

– Этот вопрос можно обсудить позже. Я должна увидеть маму.

– У Мередит все нормально.

– В больницу не ложатся просто отдохнуть.

– Я не лгал, когда говорил, что ты для меня – весь мир. Наши отношения еще не кончены. Они не могут кончиться.

– Джек, пожалуйста, отвези меня домой. Или высади где-нибудь, откуда я смогу…

– Я хочу все исправить.

– Есть вещи, которые нельзя исправить! – срываюсь я.

Он поджимает губы, и ярость буквально струится во все стороны жаркой волной.

– Ты ошибаешься. Ты так, мать твою, ошибаешься… – Он бьет по рулю, и я вздрагиваю. – Тебе потребовались годы, чтобы признать свои чувства ко мне. Для этого пришлось укрыться здесь, подальше от всех, чтобы ты наконец-то разобралась в себе, и теперь мы вместе. Мы наконец-то вместе, и это очень хорошо, Фрей. Очень правильно. А ты все портишь.

Джек тянется ко мне, но я отдергиваю руку.

– Почему ты так себя ведешь? – не отстает он.

– Ты издеваешься, что ли? Ты не сказал мне, что моя мать оказалась на больничной койке. Ты не сказал, что уже записал обращение. Боже, Джек, да оно же вышло несколько дней назад. Когда ты его на самом дел записал? В смысле… – Я осекаюсь, сложив в уме два и два. – Господи боже. Это все ты устроил. Ты и правда что-то сделал с телевизорами… специально, чтобы я не увидела обращение. Ты…