Одна маленькая ошибка
Шрифт:
Небо сменяется землей, земля сменяется небом. А потом в голове вспыхивает острая боль, и я наконец перестаю падать. Все вокруг расплывается. Я моргаю, вглядываюсь в свет, падающий сквозь листву, и в черные пятна, мелькающие перед глазами. Под виском ощущается лужица чего-то теплого. Джек стоит наверху, держась за дерево на краю обрыва. И кричит что-то – я вижу его распахнутый рот, ярко-красный, – но я слишком глубоко ушла под воду, чтобы расслышать слова.
Я еще успеваю заметить, как он соскальзывает по склону, направляясь ко мне, а потом перед глазами расплывается очередное черное пятно – и на этот раз закрывает собой весь мир.
Глава
Тридцать пятый день после исчезновения
Адалин Арчер
Папу арестовали. Да, сестренка, ты не ослышалась: арестовали. Я снова и снова прокручиваю в голове тот момент, когда его заковывали в наручники. А я в это время стояла посреди улицы и чувствовала себя участницей идиотского реалити-шоу, потому что такое просто не могло случиться на самом деле.
Все началось с того, что папа в очередной раз отправился на рыбалку в одиночку – так он сказал, чтобы оправдать ранний отъезд. Вчера вечером был сильный шторм, дождь и ветер к утру так и не утихли, поэтому я не ожидала, что папа куда-то поедет. Но родители в последнее время ищут любой предлог, чтобы поменьше видеться. Папа стал чаще уезжать на рыбалку на выходные, а мама регулярно остается ночевать у меня, так что они практически не видятся. Я пыталась приглашать их обоих на ужин, но они как однополярные магниты – никак не сходятся, сколько ни пытайся. Ты, наверное, достаточно наслушалась таких историй, да? Когда пара теряет ребенка, следом начинает трещать и брак. Я вижу, как наши родители мучаются каждый день с твоего исчезновения, и задаюсь вопросом, как теперь мама относится к моей бездетности. Раньше для нее это была трагедия, а теперь? Ведь если я не стану матерью, я никогда не узнаю, что это такое – пережить смерть или исчезновение собственного ребенка. Хоть какой-то плюс в нынешней ситуации. Сестру потерять и то тяжело. Мне иногда хочется спросить маму, согласилась бы она, будь у нее такая возможность, стереть воспоминания о тебе, чтобы избавиться от боли?
В общем, поскольку папа уехал на рыбалку, везти маму после обеда на железнодорожную станцию предстояло мне. Она собиралась несколько дней погостить в Кенте у друзей. Мне поначалу не понравилась идея бросить все и уехать, но потом я посмотрела на бледное, осунувшееся мамино лицо и поняла, что ей действительно нужна передышка.
– Позвони мне, когда доедешь, – велела я, пока мы стояли на платформе.
– Не волнуйся за меня, дорогая, – откликнулась мама. – Триш обо мне как следует позаботится. А ты пока присмотри за папой, хорошо?
Вернувшись домой, я услышала знакомый рев пылесоса. Удивительно, обычно уборкой занимаюсь я. В гостиной я узрела исчезающе редкую картину: мой муж в свободной домашней одежде увлеченно пылесосит, надев беспроводные наушники и фальшиво подпевая Wild Thing группы The Troggs. Я аж восхитилась.
Почувствовав чужой взгляд, Итан обернулся и, заметив меня, улыбнулся в ответ. Выключив пылесос и сняв наушники, он выдал:
– Привет, красотка!
«Красотка». Он звал меня красоткой, когда мы только начинали встречаться. А вскоре после свадьбы я превратилась в «дорогую» – наверное, с точки зрения Итана, это считалось повышением, потому что его отец обращался так к его матери, но я себя от такого обращения чувствовала
– Кого здесь убили?
– В смысле? – нахмурился Итан.
– Ты за уборку принялся. Значит, у тебя случился припадок или тебе срочно понадобилось скрыть следы преступления.
– Ха-ха, очень смешно, – откликнулся он. – Я знаю, что тебе в последнее время хватает тревог, вот и решил помочь. Прибраться немного, – он помахал шлангом пылесоса.
– Мне нравится.
– В самом деле?
Я скользнула к нему.
– Мужчины со шлангом в руке меня заводят…
– Правда? – Итан поднял брови. – А ты бы видела, как я орудую шваброй!
Он обнял меня за талию и привлек к себе. Из наушников, отложенных на кофейный столик, по-прежнему играла Wild Thing. Итан поцеловал меня. Знаю, ты бы сейчас закатила глаза и начала ворчать, что, если муж в кои-то веки изволит пропылесосить ковер, это еще не значит, что надо ему тут же отдаться в знак благодарности. Но на этот раз Итан действительно постарался мне угодить. Так что я позволила ему трахнуть меня, перегнув через подлокотник нашего дизайнерского дивана, а потом, когда он тут же бросился наверх в душ, позабыв про всякую уборку, подобрала оставленный пылесос и закончила начатое.
– Это еще что? – Голос у меня за спиной был так суров, что я даже не сразу опознала Итана.
Обернувшись, я уставилась на блистер, который он держал двумя пальцами. Мои противозачаточные таблетки. Когда тебя на чем-то ловили, ты всегда начинала мямлить и оправдываться, а я, наоборот, становлюсь холодной и твердой, как камень. Так что я взглянула мужу в глаза и ответила:
– Ты прекрасно знаешь, что это.
– Мне казалось, мы прекратили предохраняться.
– Прекратили. А потом я передумала и начала снова. – Я вздернула подбородок. – А зачем ты у меня в тумбочке ковыряешься?
– Разбирал постиранное белье. – Итан встряхнул пакетиком, и таблетки откликнулись из своего пластикового узилища дружным шорохом. – Почему ты опять стала их принимать?
Он злился на меня, явственно и сильно, и я могла бы соврать; пожалуй, мне стоило это сделать. Но я столько времени притворялась перед другими, что решила хотя бы с собственным мужем быть честной.
– Тебя никогда нет дома. Ты вечно на работе. Если у нас появится ребенок, мне придется целиком и полностью взять его на себя.
– Это твоя гребаная работа.
– Что, прости? – задохнулась я.
– Не обсуждается, – отрезал Итан. – Выкинь эти таблетки. Все до единой.
Я была зла, к тому же меня застали врасплох, но обида все-таки взяла верх над растерянностью.
– Ты никогда ничего со мной не обсуждаешь. Просто устанавливаешь правила и ожидаешь, что я буду им следовать. Давай хоть раз поговорим.
– Ладно. Хорошо. На что ты тратишь все свое время, Ада? Готовишь, убираешь, устраиваешь вечеринки. Пора уже обзавестись какой-то целью в жизни. Придать существованию какой-то смысл.
Я, конечно, знала, что именно так меня воспринимают другие – друзья с детьми, друзья без детей, но с карьерой, а то и ты, Эл, – но я и помыслить не могла, что точно так же думает и мой муж. Было больно. Очень больно. С другой стороны, я ведь сама напросилась, верно? Мне хотелось откровенного разговора, и я его получила.
– Мы так и договаривались. – Итан просто-таки сочился злостью и уверенностью в собственной правоте. – Я работаю. А ты занимаешься домом и растишь гребаного ребенка.