Одна на двоих жизнь
Шрифт:
– Я определенно пойму, если вы соврете. Эти маленькие электроды дадут мне знать, когда вы захотите утаить от меня нечто важное.
Чтоб его! Как назло голова не соображает, тело отказывается работать в форсажном режиме, от напряжения ломота разливается по всем мышцам.
– Скажите, Райт, вы никогда не завидовали брату? Нет?
– Пошел ты на хрен!
– Какой предсказуемый ответ. Значит, все-таки завидовали. Оно и понятно: выпускник академии, сразу зачисленный в элитный полк, и вы – едва осиливший кадетский корпус и летные курсы, прозябающий в дальних
Снова прикрываю глаза, видеть черный силуэт в ореоле белого электрического огня невыносимо. Все мысли сосредоточены в ожидании вопросов, в ожидании пыток, чего-то еще, какого-то разрешения ситуации. А эта паскуда все льет и льет воду. Красуется перед медсестричкой, извращенец.
– Вы ведь совсем ничего не знаете о событиях декабря 64-го, как раз накануне Буцалльского восстания? Корд не делился с вами подробностями короткой вылазки в дальние миры?
– Нет.
Это совершенно точно. Я хорошо помню тот год, декабрь был жутко слякотным. Я по уши влюбился в одну девчонку и даже отметил с ее семьей Рождество, а когда брат позвонил и смущенно извинился, что пропал, даже удивился сам себе: из головы напрочь вылетело его поздравить. Это в Рождество-то!
– Я верю вам, Райт. Но мне нужно получить ответ, поэтому вам придется вспомнить.
– Вспомнить что? – не доходит до меня. При всем желании я не смогу в деталях вспомнить тот разговор, да и уверен, что брат не сообщил ничего важного.
– Сестра, давайте разряд.
Это странное ощущение: будто от макушки вдоль позвоночника протянут провод и его заставляют мелко и противно вибрировать. Вибрация отзывается в израненном теле глубинной подсознательной болью.
– Ну как, память освежилась?
Силуэт перед глазами плывет, дрожь возобновляется, и я уже не контролирую трясущиеся руки.
– Райт, не засыпать! Я здесь! Вспоминайте, проект «Антиморф», 64-й… Похоже, ему мало. Добавьте.
Я сжимаюсь в ожидании, и все равно боль оказывается сильнее, чем я могу вынести. Теперь меня колотит так, что дребезжит каталка и лязгают наручники.
– Райт! Вы здесь? Черт, почему он не отключается?
– Не знаю, сэр. Этот разряд сильнее того, который он получал на полигоне.
– А если…?
– Вы превратите его в «овощ», сэр.
– Сделайте что-нибудь, чтобы это прекратить, - досадливо кидает мой инквизитор.
Я смутно ощущаю, что голову мне поворачивают набок, раскрывают рот, чтобы не задохнулся. Укола не чувствую, но дрожь как-то резко прекращается.
– Это все еще его волны?
– Да, сэр, - отвечает медсестра полным скорби голосом.
Мучитель наклоняется надо мной, будто энтомолог над редкой бабочкой, долго молчит, потом роняет:
– Какой вы неугомонный, Райт. Придется действовать по старинке.
Раздается металлический звон. Мучитель отчего-то медлит, тянет нервы, наматывая на кулак, чтобы побольнее ударить. Ожидание становится настолько невыносимым, что мое горло непроизвольно выпускает стон. Тут же из
– Тише, тише, - мягкие руки убийственным контрастом поглаживают мне лоб и щеки, - дышите, мистер.
– Все еще нет?
– Нет, сэр.
Мучитель снова склоняется ко мне.
– Не хочу вас калечить, Райт. Не вынуждайте меня, на рудниках Заккара не очень-то приветствуют инвалидов.
Он склоняется так низко, что я чувствую на щеке теплое дыхание, могу видеть зеленоватые в крапинку радужки и расширенные зрачки монстра.
– Впрочем, одноглазый шахтер ничем не хуже двуглазого. Не правда ли, сестра?
Он чуть отстраняется, и будто в кошмарном сне я вижу нацеленный мне в глаз скальпель. Узкий в разрезе, тускло поблескивающий, смертоносный.
Тяжелый душный ужас сдавливает грудь. Меня парализует животный страх. Голос дрожит и будто вовсе не мой:
– Чего тебе надо?
– Чего надо? Так и не понял? Отрубись уже, сука! Я не с тобой разговариваю!
Он замахивается скальпелем, я касаюсь языком имплантата в зубе. Я хочу умереть. Умереть за секунду до удара. Исчезнуть и не почувствовать… меня качает. Я будто плыву на надувном матрасе по волнам, а лампы кружатся, кружатся…
– Есть! – восклицает медсестра. – Тета-волны. Мозговая активность в пределах нормы.
– Ну, наконец-то.
Я замираю. Я не чувствую боли. Не узнаю своего ровного, безмятежно-спокойного голоса.
– Кто вы? Откуда информация о проекте?
Неужели это я только что раскрывал рот, как выброшенный на берег дельфин, трясся от ужаса, пускал слюни после электрошока?
– Здравствуйте, подполковник, - насмешливо произносит мучитель, - бывший старший консультант по безопасности Его бывшего Императорского Величества. Глава бывшего отдела собственной безопасности Оримы. Кеннет Смит, к вашим услугам.
– Что вам нужно?
– Информацию о проекте, всю, которую вы имеете.
– Каковы гарантии?
– Жизнь.
– И свобода?
– Это как получится, - ухмыляется Смит.
– Хорошо. Слушайте. В декабре 64-го мы обнаружили неиспользовавшийся прежде портал второго перекрестка. Условно-пригодный для жизни мир. Уровень безопасности минус четыре. Наши ученые смогли установить морфологическую связь местных обитателей мира Z:17 с неземной формой жизни под названием «морфоид». Созданная позже экспериментальная группа испытала на себе воздействие условий обитания данного мира. Проект «Антиморф» был разработан отделом по борьбе с терроризмом, работа проводилась на полигоне Z:17 с целью создания у бойцов иммунитета к гипнотическим атакам противника.