Однажды, в давние времена…
Шрифт:
– Андрей, – обескуражено отозвалась Екатерина Максимовна, – но ведь я всё совсем не так делала. Сразу на весь год список вывесила, что когда проходить будем. И всегда, прежде чем из учебника задавать и объяснять, открытую дискуссию устраивала. Специально, чтоб… – она не договорила и с расстроенным видом отвернулась к окну в парк.
– Ну да, всё так… – Андрей почувствовал себя полной скотиной. Она ж и правда – классная училка, даром что по русскому. А сейчас будто оправдывается перед ним за то, что он – лодырь… – Наверно, я просто привык
Екатерина Максимовна не сразу нашлась, что ответить и на какое-то время за столом опять воцарилось молчание. Наконец, она проговорила погрустневшим голосом:
– Мне кажется, ты пытаешься сказать, что я вас лицемерить учу… Ну да, ты прав, так оно, наверное, и есть… Но если ты думаешь, мне это удовольствие доставляет… А сам бы ты что, интересно, на моём месте делал? И взгляни на это с другой стороны: ну не научу я тебя, что в сочинениях писать надо – а в результате пролетишь ты мимо института белым лебедем. Считаешь, лучше будет?
Довод показался Андрею настолько очевидным, что даже непонятно, как он ему самому в голову ни разу не приходил.
– Нет, конечно, кто ж спорит… – он тоже помрачнел. – Выходит, я сам – осёл…
– Прости, я не хотела тебя обидеть…
– Да чего там, какие обиды. Всё ж правильно…
Оба снова уткнулись в свои тарелки…
– И это же нетрудно совсем – для тебя, по крайней мере, – возобновила разговор Екатерина Максимовна. – Вот ты сказал, вы с мальчиками книги обсуждаете. Ведь не всегда же вы друг с другом согласны?
– Не то слово…
– И если бы я тебя попросила, ну, к примеру, точку зрения Чижова изложить?
Но вместо ответа Андрей неожиданно сам задал вопрос:
– Катерина Максимовна, а вы Сэлинджера читали?
– «Над пропастью во ржи»? Конечно. А к чему ты это?
– Я что думал в последнее время… Вот у них всё по-другому, ясно, чем у нас. Но как я смотрю… У нас ведь, если разобраться, тоже ничуть не лучше. Ну да, понятно, вызубрить и оттарабанить, что положено – невелика трудность. Но кому надо, что б мы ещё и вид при этом делали? А вы сейчас говорите, сами тоже не по своей воле лабуду всю эту с нас требуете…
– Ну ты, Кузнецов, и выдал, – со смешком фыркнула она. – Ты б ещё у меня спросил, зачем на комсомольские собрания ходить.
Опять она говорила вещи, какие ни от одной другой училки не услышишь…
– Вы знаете, вы правда какая-то совсем не такая… Не как все. Даже в классе. А сейчас и вообще…
– Ты тоже… Может, это просто потому, что оба мы сейчас – не в классе?
– Может… Не знаю, вам говорили или нет… Вот у вас я ни одного урока
– Таньки? – тут же встрепенулась Екатерина Максимовна. – Это кто ж такая эта Танька? Уж не Татьяна ли свет Ивановна?
– Извините, я случайно, – смутился Андрей.
– Да ничего-ничего, забавно даже. Но, – победоносно глянула она на него, – этот грех тебе придётся искупить. Признавайся, как вы меня за глаза называете.
– А вот не стану, – откинулся на спинку стула Андрей, скрестив руки. – Это нечестное требование.
– Почему нечестное?
– Потому за один грех вы требуете совершить другой – и точно так же, заметьте.
– А за второй я тебе уже заранее индульгенцию выписала, – рассмеялась учительница. – Так что всё честно. Говори как на духу. Катькой?
Андрей посмотрел на неё с деланым неодобрением и нехотя ответил:
– Ну, и так тоже… Но вообще, по-разному, кто как.
– А вот ты, например?
– А это уже следующий вопрос.
– И вовсе даже нет.
– Ну вот зачем это вам?
– Интересно, – с невозмутимым лицом пожала плечами Екатерина Максимовна.
– Я ведь могу и соврать.
– Можешь, – согласилась она. – Но тебе тогда стыдно будет.
– А откуда вы знаете, может мне как раз стыдно будет, если не совру?
Екатерина Максимовна отстранилась в притворном ужасе.
– Никогда не поверю, что ты меня настолько плохо называешь. Даже за глаза.
– Ну ладно, вот же ж прицепились… – вздохнул Андрей. – Русалкой. Училкой по русскому, в смысле. Учительницей, хотел сказать…
Но Екатерина Максимовна этим объяснением не удовлетворилась.
– Неправда, – возразила она. – Училка по русскому будет русачка. Это все знают – я ведь тоже в школе училась. И у той же самой Таньки, между прочим.
Видя, что отступать дальше некуда, Андрей вздохнул совсем горестно и со смущённым видом начал:
– Первого сентября… нет, второго: первое – воскресенье было… И вы тогда были совсем как сейчас… – он запнулся.
– И что?
– И мне показалось, что вы очень похожи на русалку. А потом ещё выяснилось, вы у нас вместо Татьяны Ивановны будете…
Катя с интересом оглядела себя.
– Как сейчас, говоришь? Так значит, я и сейчас на неё похожа – на русалку?
– Ну да…
– Ты думаешь? Хм… Пожалуй, и правда что-то есть. Но я ведь с тех пор ни разу так больше не одевалась. Вот уж не предполагала, что кто-то запомнит.
За этот наряд она получила тогда свой первый – и последний пока – выговор. Ну, не то чтобы совсем уж выговор, но в конце дня Кикимора отозвала её в сторону и достаточно строго указала, что хотя для первого звонка и допустимы, конечно, определённые послабления, впредь ей следует являться на работу в чём-нибудь поскромнее…