Однажды в Вестеросе
Шрифт:
— Я думал, что мы друзья.
«Друзья».
Теперь Лианна вкладывала в это слово другой смысл. С Робертом они никогда не были такими друзьями, как с Рейгаром. Роберт никогда её не понимал. И разговоры их всегда были поверхностны. Вряд ли Роберт даже знал что-то поистине личное о Лианне. Или мелочи вроде любимого цвета или любимого занятия. Он этим никогда не утруждался: если такие знания могли Роберту всё-таки понадобиться, к нему на помощь часто приходил Эддард, который знал сестру, как облупленную. Лианна взглянула на Роберта теперь иными глазами. Она знала, что красивая. В конце концов, у неё была прекрасная
— Мы друзья, — небрежно бросила Лианна. — И останемся ими. Мы же будем мужем и женой. Если мы не поладим, это будет крайне печально.
— Ты опять начинаешь.
— Что я начинаю? — Лианна поджала губы.
— Разговаривать со мной таким тоном.
Лианна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но её спас Бенджен, который ворвался в просторные покои с двумя рядами окон в противоположных стенах.
— Роберт! Твой конь совсем взбесился! — с трудом вымолвил запыхавшийся Бен. — Он ударил Миккена копытом в грудь! И…
— Вот чёрт! — выругался Баратеон, поднимаясь с колен. — Я мигом вернусь назад, — бросил он Лианне не очень уверенно и поспешил на помощь кузнецу.
Казалось, что и самому Роберту эти разговоры были в тягость. Конь спас их обоих от неприятных моментов.
Лианна почувствовала переполнившее её чувство благодарности к брату. Как только дверь закрылась, она воспользовалась ситуацией, чтобы сбежать. Не хотела она никаких глупых расспросов. Признания в любви остались позади, теперь Роберт даже не утруждал себя, но эти его щенячьи глазки и постоянный аромат вина… Лианна отметила, что былая боль почему-то медленно трансформировалась в злость. Как только Роберт покинул её, она перестала терзаться страданиями, а стала ощущать ярость. Да, она злилась. Хотя его вины в этом, конечно, не было. Она злилась на себя за то, что она чувствовала, и за то, чего не чувствовала вовсе. Любовь к отцу в первую очередь заставляла ее пытаться ломать эту комедию дальше. Ведь это было решено давно — она должна стать женой Роберта, и точка.
На ходу Лианна стянула с шеи шёлковый платок, подобранный в тон к фиалковому платью, цвет которого её тоже начал бесить. Это был цвет Рейгара, которого она должна забыть. Лианна чувствовала себя настолько глупо из-за всего этого. Кто такой Рейгар ей? Между ними ничего не было. И не будет. Она приняла это решение и, судя по тому, что никто не прибыл вслед за ними из столицы, Рейгар сохранил её секрет, и опасаться более было нечего. О письме никто не знал, а она снова могла выйти замуж, как то и было запланировано. Только вот она из-за Рейгара не может нормально общаться с собственным женихом. Это только подливало масла в огонь.
— Дура! — шептала Лианна, направляясь в свои покои. — Просто набитая дура! Непроходимо глупая! Тупая дура!
В комнате она наспех стянула с себя платье, даже не удосужившись развязать все завязки и тесёмки на корсете. К чёрту корсеты! Нырнув в обыкновенную рубаху, Лианна потянулась за штанами для верховой езды. Внезапно, натянув штаны до самой поясницы, она бессильно упала на кровать и зарыдала. Слёзы текли сами собой, и она никак не могла их унять. Зажав рот руками, она сидела
Она жалела себя и ненавидела за это ещё больше. Худшее, что Рейгар мог с ней сделать — это поселить сомнение в душе. Что он и сделал. Лианна не могла понять, как это вышло, но теперь, когда совсем рядом от неё где-то в замке спал Роберт, с которым она должна будет совсем скоро разделить ложе, Лианна во снах каждую ночь отдавалась совершенно добровольно Рейгару. Она просыпалась посреди ночи взбудораженная, сердце билось как сумасшедшее, а внизу живота томительно ныло. И в такие моменты Лианна ненавидела себя еще больше. Хоть где-то глубоко в душе она и понимала, что подсознание ей не подвластно, побеждали всё же мысли о том, что она сама виновата в этих снах. И теперь, когда она встречалась с Робертом, он сжимал её руки, целовал пальцы, говорил о чем-то, а она видела лишь тонкие черты лица Рейгара, чувствовала его руки на своей груди и заливалась краской от стыда.
Уезжая из Королевской Гавани, Лианна верила, что справится, что со временем всё забудется, что она сможет вычеркнуть из памяти Рейгара и её чувства к нему. Но это оказалось гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. Да и откуда Лианне было об этом знать? Ведь она влюбилась впервые.
В дверь постучали, прервав ток мыслей Лианны, но она все равно стук проигнорировала.
— Лианна, — услышала она голос Эддарда.
— Уходи прочь! — прикрикнула она дрожащим голосом.
— Лианна, нам нужно поговорить, — настаивал Нед.
— Я сказала, уходи, Нед!
— Нет!
Лианна увидела, как дверь начала медленно открываться. Она резко подскочила к двери и перехватила ручку.
— Не смей сюда заходить! — закричала она. — Нед! Уходи! — последние слова сорвались почти криком. — Выметайся отсюда.
Нед ошарашенно смотрел на младшую сестру с высоты своего роста. Что она могла против него? Она изо всех сил толкала дверь, силясь вытолкнуть его прочь из своих покоев, но всё безуспешно.
— Лианна… — начал было Нед.
— Уходи, — услышал он из-за спины.
Рука Лианны безвольно соскользнула с дверной ручки. Нед посторонился. В комнату вошёл Брандон. Лианна просто повернулась к ним спиной и отошла к окну, обняв себя обеими руками. Нед в нерешительности застыл на пороге.
— Я сказал, уходи, — спокойно повторил Бран.
Эддард послушно вышел, закрыв за собой дверь. Брандон молча подошёл к сестре сзади и положил руки на плечи. Лианна сжала губы, но слёзы всё равно потекли по её щекам.
— Я такая дура, Брандон, — прошептала она.
— Это не так, — отозвался брат.
— Ты себе даже представить не можешь, насколько.
Брандон молчал, не мешая ей.
— Я всё испортила.
— Ты ли?
Лианна вздрогнула. Ей показалось, что Брандон знает всё: что произошло на Харренхолльском турнире, что произошло между ней и Рейгаром в Королевской Гавани, что она ему писала. Всё. Но Брандон ничего больше не добавил.
— Да, — тихо, но решительно ответила она. — Я. Этого не должно было быть. Всего этого. Этих нелепых терзаний, страданий и глупых слёз. О, видят Боги, всего этого не должно было быть. Такое ощущение, что я попала в сказку. Стала даже хуже эти вымышленных леди, — она горько засмеялась. — Страдаю от любви и непонимания.