Одни сутки из жизни обыкновенной попаданки или Мечты сбываются
Шрифт:
– Это ты?..
– тупой вопрос с моей стороны. Я ещё никогда не разговаривала с ним во сне. Голова тяжёлая, как гиря, мысли крутятся в направлении: "можно ли разговаривать с галлюцинацией?"
– Кто ты такая?
– наклоняясь вперёд, спрашивает мой глюк, совершенно спокойным тоном, который никак не вяжется с его взглядом.
– Надеюсь, я всё ещё человек. Во всяком случае, я была человеком. Сейчас - не знаю, спроси, что полегче.
Мне всё равно, что говорить, да и не важно, снова моргаю,
Он мерно стучит пальцами по подлокотнику, словно мой ответ ему не понравился, но внешне остаётся непробиваемым. На сон не похоже: во сне он всегда уходит, и я не могу его остановить.
– Интересный акцент, - смотрит пристально, не отпуская моего взгляда. Я тоже не прерываю контакта, боюсь потерять его.
– Я русская, - бормочу я, как под гипнозом.
Хейл встаёт, подходит к дивану и опускается на корточки. Теряюсь в догадках, что этот конкретный сон может означать по Фрейду. И мне вообще нифига непонятно. Почему он всё ещё он не уходит?
– Как твоё имя?
– он нависает надо мной, и это так по-мужски, что я почти физически ощущаю силу, исходящую от него. Воздух между нами трещит от переизбытка тестостерона, от жеста, который должен задавить мою волю.
Я не хочу поднимать голову, но желание видеть его полностью пересиливает.
– Тебе ни за что не выговорить, зови как все - Иванова.
– Как эту... в Вавилоне?
– фыркает он.
– Верно. Она тоже русская, как я, - выбалтываю, гадая, смотрел ли сериал реальный Дерек Хейл. Навряд ли.
Дерек молчит, продолжая внимательно изучать меня.
– Так... это похоже на твоё настоящее имя?
– Это имя моего отца.
Кивает. Ну, да, в нашей русской системе наименований сам чёрт ногу сломит. Даже не пытайся.
Что за странный разговор, даже для сна.
Держать фокус всё сложнее, даже во сне мне хочется спать. Господи, Дерек, перестань сниться хоть на минуту, дай выспаться, хотя нет - снись, всегда снись, солнце моё... Грёбаный фентанил, если я сейчас усну, буду видеть всякую херню вместо тебя, такое бывало под глюками. Ненавижу наркотики! В следующий раз откажусь.
– Прежде чем отказаться, на спину свою посмотри, - серьёзно советует мой бессменный сон, в доказательство касаясь повязки, отчего рана вспыхивает огнём, и я не могу сдержать громкого стона. Кажется, от "блокады" остались одни воспоминания.
– Извини, - говорит он, убирая руку. И внезапно до меня доходит: это не сон. Во сне нет физической боли, Алан объяснял, когда в первый раз колол мне эту дрянь.
До него тоже доходит, что до меня доходит.
– Поговорим, - спрашивает Дерек отнюдь не вопросительным
– Да, только дай мне подняться и выпить не меньше двух чашек кофе, - болезненно морщась, отвечаю я.
4.
– Значит - пентхаус?
– Дерек обводит мою небольшую студию одобрительным взглядом. На самом деле, комната раз в двадцать меньше, чем его лофт, зато в центре.
Он сидит на высоком стуле, облокотившись спиной и локтем на мраморную стойку позади себя, за которой я по утрам готовлю себе омлет или пудинг. На нём тонкая белая футболка с рукавами и тугие джинсы, поза расслаблена, в правой руке кружка, но даже с ней Хейл не выглядит по-домашнему. Он нарочно пытается создать спокойную атмосферу, но это бесполезно, когда он находится в паре футов от меня. Я почти дрожу, когда его блуждающий взгляд останавливается на мне. И я точно, блин неспокойна.
– Кое-кто готов платить, за то, чтобы не рыскать по всему миру в поисках противоядия от всех видов аконита, - говорю я, сжимая в руках чашку. Мы сидим в кухонной зоне, и я заняла широкий подоконник, потому, что на стуле просто не удержусь.
– Оборотня сложно убить в честной схватке, вот и прибегают к ядам, идут по пути наименьшего сопротивления, так сказать. Моя работа - обезвреживать яд, для меня он неопасен.
– Боже, что за чушь я несу?! Какое ему до этого дело, вообще? Что за словесный фонтан в моём исполнении.
– Ты вытащила меня оттуда?
– Не совсем, - туманно отвечаю, мечтая, чтобы сердце перестало гонять по грудной клетке как ненормальное.
– Мне некогда с вами нянчиться, и больше мне не звони, я серьёзно, Иванова, я для вас не служба спасения, в следующий раз набери 911.
– Тогда их тоже убьют. Брейден, это всего второй раз, когда мне понадобилась твоя помощь. Помоги нам. Помоги ему, ты же знаешь Дерека лучше меня. Хочешь, скажу, где Пустынная волчица?..
– Зачем ты это делаешь?
– тем же непринуждённым тоном интересуется он, но в голосе прореживается едва уловимая угроза.
– Вообразила себя "чудо-девушкой"? Или есть другие стимулы?
Ого, да наш альфа знаком с комиксами. Сколько же я ещё про тебя не знаю...
Дерек нарочито безмятежно закидывает ступню с ботинком на своё колено, откидывается назад, занимая более удобное положение, и делает большой глоток из кружки, демонстрируя полную готовность ждать ответы на все его вопросы хоть до скончания века.
– Ну, я не только тебе помогала...
– встречаюсь с его прямым взглядом и неминуемо сдаюсь.
– Не хочу, чтобы тебе было плохо. Вся твоя жизнь - один сплошной кровавый кошмар. Если я могу забрать чуть-чуть боли, почему нет?
– стараюсь произнести сдержанно, но сердце несётся бешеным галопом, что равносильно признанию.
– Сколько раз?
– как бы "между прочим" спрашивает он, но по внимательным глазам я понимаю, что от моего ответа многое зависит. Например, его мнение обо мне.