Одни сутки из жизни обыкновенной попаданки или Мечты сбываются

Скворич Юлия

– Точно не скажу, - пытаюсь выкрутиться, - несколько раз.

– Несколько дюжин раз, - уточняет он тем же тоном.

– Ты..., - качаю головой. Нельзя же так, блин, нельзя так пользоваться своим преимуществом надо мной, своей силой, моей эмоциональной беспомощностью перед твоей притягательностью...

Можно, если ты - Дерек Хейл.

– Знаю, когда ты лжёшь, - заканчивает он за меня, отставляет чашку на гладкую стойку и подаётся

ближе.
– Я помню каждый раз, когда слышал твой голос.

Большего стыда и унижения, наверное, я не испытывала. Вот теперь можно смело засовывать памятные еловые ветки в задницу, и бежать в лес кукарекать.

Сколько ещё раз мне будет перед ним стыдно? Как тогда, я залечивала его после стычки со сворой Девкалиона в заброшенном метро, и знала, что он когда проснётся - пойдёт к ней... этой сучке Джейн... знала, и потому, не залечила полностью. И она доделала за меня. Это можно назвать предательством? Что есть предательство? Вмешательство или невмешательство? Я достигла высшей степени идиотизма, видимо, или сошла с ума. И если я сейчас не перестану обо всём думать - голова лопнет.

Входная дверь громким выстрелом распахивается, и в помещение вваливаются трое: самый высокий из них - альфа в дублёной медвежьей куртке тащит за шкварник того, что коренастее, дальше выпустив когти, входит долговязый бета.

Вслед за ними заходит Алан не переставая говорить:

– Я тебя прошу подождать...

Но первый затыкает Дитона одним небрежным жестом.

Сибирский альфа, земляк, мы встречались полгода назад, при более располагающих обстоятельствах. Тогда я немного подлечила его самого, и он вёл себя куда вежливей. Тот, кого Владимир приволок ко мне сегодня - его родной брат, Иван.

– Владимир?
– удивляется Хейл, подскакивая со стула, словно не из него ночью отбивную с начинкой из аконита сделали, а я удивляюсь, откуда он его знает.

– Де-е-рек, какая встреча, - с широкой белозубой улыбкой тянет Владимир.
– Извини, не до объятий, как видишь, - Владимир бросает своего брата на диван, где полчаса назад лежала я.

– Ты обещал не заходить на наши земли, - холодно произносит Хейл, он уже на ногах, напускная расслабленность слетела, он собран, в любой момент ожидая нападения.

Но на Хейла никто не обращает внимания. Барским жестом Владимир бросает на стол серебристую кредитку. Ого-го!

– Лечи, - говорит он мне по-русски.

Вот даже не знаю, что на такое ответить. Владимир не из тех, кому безнаказанно отказывают, Девкалион против него шавкой будет. А его брат чисто по-человечески мне даже нравился, нормальный парень.

– Влад, сегодня она не может тебе помочь, подождём до утра, - примирительно вставляет Алан, и я в который раз поразилась его силе воли, будто перед ним стена из пуленепробиваемого стекла.

–

Я облетел бы пол шара за полсуток, зная, что он подождёт хотя бы до вечера?
– прорычал сибирский альфа.
– Омела не помогла, лекарь не нашёл противоядия, - это он уже мне говорит, снова подчёркнуто на русском.
– Лечи быстрей.

Иван на моём диване издаёт жалобный стон, дыхание у него хриплое и частое. Плохо дело, даже я - невежда необразованная - понимаю.

– Давно он?..
– спрашиваю, а у самой в горле пересохло, Иван ничего плохого мне не сделал, даже в гости приглашал, так сказать, на родину.

– Третий день.

Вот мозгожопы! Что же вы ещё денёк не подождали? Чтоб наверняка помер уже.

– Зачем же так запустил?

– Лечи!
– рявкнул Влад.

– Ты же видишь, я не могу, - пытаюсь выговорить фразу спокойно, но коленки мелко трясутся, и желудок находится на уровне пяток. На английском эти слова прозвучали бы уверенней, но на родном языке поневоле весь спектр эмоций вылезает наружу.

– Или ты хочешь, чтобы он пострадал?
– без угрозы в голосе говорит альфа, само его присутствие - угроза, и как по щелчку долговязый бета сдавливает горло Дитона.

Алан слепо пытается ухватиться за руку душащего, в попытке вдохнуть, но не получается.

– Я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь пострадал, - пролепетала я, глядя в глаза друиду, искренне надеясь, что он простит меня за это.
– Только сейчас у меня может ничего и не получится, - пытаюсь воззвать к здравомыслию альфы, или надавить на крохи жалости - что сработает.

– Стоять, - коротко приказывает Владимир Дереку, рванувшемуся на помощь.

И, конечно же, тут я дала маху. Дерек своим выпадом оборвал моё истончившееся самообладание, разбил, как оконное стекло. Невозможно не услышать, как взорвалось моё сердце, когда внимание сибирского альфы остановилось на Хейле. Его, наверное, и в Париже услышали.

Владимир прищурился, и через секунду, правильно оценив ситуацию, перехватил подлетевшего к нему Хейла поперёк горла. Вторая пятерня впивается в спину моему дорогому волку, прямо в повязку, и я слышу, как Дерек делает прерывистый вдох, не давая вырваться ни звуку.

– Так лучше?
– ехидно любопытствует у меня Владимир, вонзая когти глубже.

Влад что-то делает с ним сзади, но не разжимает когтей у горла. Дерек обмякает в его руках, словно парализованный и медленно опускается на колени у его ног. Но смотрит таким свирепым взглядом, что будь я Владимиром - давно валялась бы под столом. Только Влад - не я, и честно говоря, не знаю, что вообще может его напугать.

– А если не справлюсь?..
– шепчу я, пытаясь заглотить обратно сердце, которое сейчас просто вылетит изо рта. Господи-боже...