Огнем и мечом (пер.Л. де-Вальден)
Шрифт:
— Слушать неприятно!
— Дайте мне пощечину, потому что мне весело, а все-таки останьтесь. НО вот еще что, господа! Очень важно сохранить это дело в тайне, чтобы весть эта не распространилась между солдатами, а от них к мужикам. Никому ни слова.
— Ба! А князю?
— Князя нет.
— А Скшетускому, если он приедет?
— Ему-то именно не говорите ни слова, потому что он захотел бы ехать с нами; времени на радость будет довольно, а в случае нового обмана он сума сойдет. Обещайте, что никому ни слова не скажете, господа!
— Честное слово! — сказал Подбипента
— Честное
— А теперь возблагодарим Бога.
С этими словами Заглоба стал на колени, а за ним все остальные, и они долго и горячо молились.
Глава XXII
Несколько дней тому назад князь действительно уехал в Замостье для набора войска, и не скоро предвиделось его возвращение. Поэтому Володыевский, Заглоба и Жендян поехали в дорогу без всякого разрешения и под строгим секретом, в который был посвящен только Лонгин, и он, связанный словом, молчал, как мертвый. Вершул и другие офицеры, зная о смерти княжны, не допускали, чтобы отъезд Володыевского и Заглобы имел связь с невестой несчастного Скшетуского, и думали, что они именно к нему и поехали, тем более что между ними находился и Жендян, который, как всем было известно, служил у Скшетуского. Они же поехали прямо в Хлебановку и там приготовились в путь.
Заглоба купил на деньги, занятые у Лонгина, пять рослых подольских лошадей, способных на далекое путешествие; такими лошадьми охотно пользовалась польская конница и казацкие старшины; этот конь мог целый день гнаться за татарским скакуном; своей быстротой он превосходил турецких и легче выносил все перемены погоды и холодные и сырые ночи; кроме того, Заглоба купил для себя и для других, а равно и для княжны, казацкие свиты; Жендян занялся юками, а когда все было готово, помолились Богу и двинулись в путь.
Переодетых таким образом друзей можно было принять за каких-нибудь казацких атаманов, и нередко случалось, что их затрагивали солдаты из польской стражи, разбросанной до самого Каменца, — но с ними скоро объяснялся Заглоба. Они долго ехали по безопасной местности, занятой войсками региментария Ланцкоронского, который приближался к Бару для наблюдения за собиравшимися там казацкими войсками. Все уже знали, что из переговоров ничего не выйдет и война почти решена, хотя главные силы не тронулись еще с места. Переяславское перемирие окончилось еще до Троицына дня; междоусобие не прекращалось, даже увеличилось, и с обеих сторон ждали только сигнала. Между тем весна была в полном разгаре. Земля, разрытая лошадиными ногами, покрылась бисером зеленеющей травы и цветами, выросшими на могилах убитых воинов. Над полем битвы, в небесной лазури, порхали жаворонки; разлившиеся воды морщились легкой, блестящей мелкой зыбью под теплым дуновением ветерка, а по вечерам в согревшейся воде лягушки вели свои мудреные разговоры.
Казалось, что сама природа жаждет излечить раны народа и украсить могилы усопших цветами. Было ясно на небе и на земле, воздух дышал свежестью и ароматом, а вся степь блестела, точно парча, перепивалась, как радуга или как польский пояс, на котором ловкая мастерица соединила талантливо все цвета
В такое время сердца трепещут от радости — и наши рыцари были в
— Хорошо мне; правду сказать, после меда и венгерского, ничего не может быть лучше для старых костей, как солнце.
— Для всех оно хорошо, — ответил Володыевский, — заметьте, что даже животные любят погреться на солнце.
— Счастье, что мы в такое хорошее время едем за княжной, — продолжал Заглоба, — зимой, во время морозов, трудно" было бы бежать с девушкой.
— Пусть она нам только достанется в руки, и я буду последний негодяй, если ее отнимут у нас.
— Говоря откровенно, — сказал Заглоба, — я опасаюсь только того, чтоб в случае войны нас не окружили татары; с казаками мы справимся кое-как, а мужикам нечего говорить, они принимают нас за старшин, запорожцы почитают пернач, и имя Богуна послужит нам защитой.
— О, я знаю татар, потому что часто приходилось иметь дело с ними в Лубнянском имении; и я, и Вершул без отдыха вели с ними борьбу.
— Да и я их знаю, — сказал Заглоба. — Ведь я говорил тебе, как между ними провел несколько лет и как мог дойти до высоких почестей, но я не желал обасурманиться и пренебрег ими; они хотели убить меня за то, что я направил их старшего священника на путь истинной веры.
— Вы, кажется, говорили, что это с вами случилось в Галате.
— В Галате само собой, а в Крыму тоже. Вы думаете, что в Галате кончается свет, и, вероятно, не знаете, где растет перец. Ведь сынов Белияля больше, чем христиан на свете.
— Не одни татары могут нам вредить, — вмешался Жендян, — мне Богун говорил, что этот яр сторожит нечистая сила. Колдунья, которая стережет княжну, могущественна и имеет сношения с чертями; те могут предупредить ее о нашем приезде. Правда, у меня есть освященная пуля, и та, конечно, поразит ее. если простая не годится; и там, кроме того, масса чертей, которые стерегут вход в этот яр. Вы уж, господа, подумайте сами о том. чтобы со мною не случилось чего-нибудь дурного, иначе моя награда пропадет.
— Ах ты трутень этакий! — сказал Заглоба. — Только нам и думать о твоем здоровье. Черт тебя не возьмет, а если и возьмет, то все равно, ты и так попадешь в ад за свою жадность. Я старый воробей, и на мякине меня не проведешь, и если Горпина страшная колдунья, то я еще страшней ее — я в Персии научился магии. Она служит чертям, а они — мне, и я мог бы пахать землю на них, как на быках, — только не хочу, боюсь лишиться спасения души.
— Это хорошо, и на этот раз вы употребите всю свою силу: все-таки лучше быть в безопасности
— Я, однако, больше надеюсь на покровительство Всевышнего, — сказал Володыевский. — Пусть Горпину и Богуна оберегают черти, а нас охраняют небесные ангелы, с которыми черти не могут соперничать, а я обещаю поставить святому Михаилу семь свечей из белого воска.
— И я присоединю свою ленту на одну свечу, чтобы господин Заглоба не пугал меня вечным наказанием.
— Я первым отправлю тебя в ад, — ответил шляхтич, — если только окажется, что не знаешь местности, где находится княжна