Огнем и Словом
Шрифт:
По сути, набирающая обороты война — это за то, чтобы контролировать Балтику и иметь возможность двигаться дальше, уже на земли балтов и восточных славян. Не закончится столетие, как авантюрист, называвшийся епископом Альбертом, создаст миссию в устье Двины, а уже в первый год следующего столетия на этом месте, как бы вдруг, появится мощнейшая крепость Рига.
Так придут крестоносцы, которые после сильно много крови попьют из Руси, и без того ослабленной усобицами.
Арон выждал минут десять, пока два драчливых воина не потолкаются, оскорбят друг друга и не обнимутся, вновь присаживаясь за стол.
— Продолжай! — потребовал Никлот.
— Я представляю христианское православное Братство Андрея Первозванного, — начал было Арон, но его перебили.
— Если такие задохлики представляют рыцарский Орден, то какие же там рыцари? — сказал Никлот и все присутствующие рассмеялись.
В большом шатре, где Арон принимал вождей, находилось двенадцать гостей, сам торговец-дипломат, князь Вячеслав Святославович и двенадцать братьев, возглавляемых сотником Лисом, зятем Арона. Торговец инструктировал мужа своей дочери, чтобы он ни к коем случае не вмешивался в переговоры, но прозвучало оскорбление в сторону Братства. Такое смолчать было нельзя. Просто закончатся переговоры и суровые славянские воины с насмешками покинут шатер и потребуют убираться вон.
— Ты ли вождь, или кто иной, хочет спытать силу воинов нашего братства? — спросил Лис.
Сотник посмотрел на своего тестя, но тот только с огорчением вздохнул. Арон понял, что без того, чтобы побряцать оружием, не обойдется. Перед ним те мужи, которые не ценят переговоры, но уважают силу. И хорошо, что такой поворот был предусмотрен.
— А ты ли можешь встать против моего воина? — с усмешкой спросил Никлот.
— Могу я, может и мой воин, — спокойно отвечал Лис.
Никлот задумался, посмотрел на вождя племени руян, Яромир, более пристально посмотрел на Лиса.
Дело в том, что Никлот только что вернулся с богатейшей добычей, бодричам удалось взять приступом город Любек и эта победа вселила в головы славян веру, что их боги намного сильнее какого-то там распятого бога. И теперь, если проиграть даже в поединке христианину, то может несколько подорваться идеологическая основа безоговорочного превосходства язычества над христианством.
— Лютобор! — выкрикнул Никлот.
Его зов дублировали снаружи шатра и только через минут десять пришел тот самый Лютобор. И это не был гигант, пусть мужик и обладал ростом выше среднего, но весь вид поджарого, тренированного, с решительным злым взглядом, воина, говорил, что прибыл сильный ратник.
— Справишься? — спросил Лис Первака.
Опытнейший инок-брат Братства, а до того монах-воин, оценил противника и не сразу ответил. Первак видел, что не с грубой силой ему предстоит столкнуться, а с воином, для которого совершенствование мастерства владения мечом — это вся жизнь. Первак, взятый в посольство именно для вот таких случаев, как один из лучших воинов-поединщиков Братства, почуял собрата, единомышленника, фаната холодного оружия.
Что-то спрашивал у своего бойца и Никлот, но Первак с Лютобором сцепились оценивающими взглядами и больше не обращали внимание на внешние раздражители. Воины вышли из шатра и моментально образовался круг, в центре которого расположились два бойца, готовые к схватке.
Началась магия. Два воина, не уступающие друг
В это время все вокруг кричали, что-то там советовали, если перед началом схватки слышались возгласы в сторону Братства, что они и не воины вовсе, то теперь таких криков не было. До всех дошло то, что христиане выставили очень сильного бойца, а еще, что языческие боги не такие всемогущие, если русич отбил уже три атаки бодрича и мало того, так переходит в наступление.
Первак приучал своего соперника в определенной последовательности движения, постепенно чуточку приподнимая вверх направление атак. Теперь сталь звенела уже над головами поединщиков. Русич видел, что его противник ждет, когда из стандартного поведения, Первак станет действовать не шаблонно. Лютобор не хотел усыплять свою бдительность.
Схватка длилась уже более двух минут, а это для таких поединков очень долго. И вот Первак, намерено совершив небольшую ошибку, позволил противнику захватить инициативу. Лютобор наступал, совершал удары, которые Первак не все парировал, русич отступал, ожидая удобного момента. Какой бы противник не был профессионалом, чуточку, но он провалится в одном из своих выпадов.
Так и произошло, стремясь сократить дистанцию, бодрич подался телом вперед, совершая не глубокий, но выпад. Нога язычника оказалась в неустойчивом положении, чем сразу же воспользовался Первак, подсекая противнику ногу и заставляя того разложиться в шпагате. Лютобор не обладал хорошей растяжкой, что безболезненно выдержать подобное положение.
По сути, бой был закончен, но Первак все равно ударил противника мечом по шлему, после выкрутил руку Лютобора, отобрал оружие и… поклонился своему противнику.
— Я уступал в бою на мечах за последние два года лишь дважды. Ты был близок к тому, чтобы наделить меня третьим поражением. Достойный воин, благодарю тебя за сложный бой, — сказал Первак и подал руку своему противнику.
Толпа только что раздосадованная поражением своего соплеменника взревела, так всем понравился поступок и слова русича. У бодричей принято издеваться над поверженным противником, это своего рода целый жанр народного юмористического творчества. Вот и ожидали что-то похожее от русича. Ожидали, кулаки сжимали, так как готовились принимать унижения и на свой счет. Это же ладно, если между собой устраивать поединки, а после лаяться, а тут столкновение культур, выбор цивилизационного развития, когда любое оскорбление обидно вдвойне.
— Пошли говорить, Арон! Я увидел, что среди вас есть воины, — сказал Никлот и обратился к своему союзнику, вождю руян. — Прав ты был, Яромир, не стоило судить о всех рыцарей русских по тому, как выглядит их представитель. Но, боги всемилостивейшие, мне приятнее говорить вон с тем воином, который одолел моего лучшего мечника, чем с торговцем.
— Пусть даруют тебе твои боги, возможность говорить в будущем с нашим воеводой. Молодым юношей, у него ум старца умудренного, а в бою он будет сильнее того воина, что нынче бился. Это воевода одолел Первака в первый раз, — сказал Арон.