Огнем и Словом
Шрифт:
— Я должен знать обо всем и говори честно. Ты пойми, войт, вольницы полной не дам. Такие соглашения, как брать кого-то под защиту — это серьезный шаг. Есть у нас союзник — Аепа, пусть вокруг себя собирает разрозненных кипчаков, — сказал я, беря финик с богато заставленного едой стола.
Увидев мое удивление наличию такого кушанья, Лют поспешил оправдаться:
— Пребывали купцы армянские из Киликии… я даже не знаю, где это находится, — Лют оправдал наличие фиников на столе.
— Я везу с собой много сушеных фиников, а еще инжир и другие вкусности. Если хочешь,
И все равно не хотелось, чтобы каждый мой приезд в Протолчу ассоциировался с проверками и денежными склоками. А чтобы и моя совесть была на месте, и не потерять в бродниках своих людей, я дал поручение.
— Ты хочешь, чтобы мы основали в город при впадении Буга в море? — удивился Лют.
— Да. Сделать это быстро, с большим числом людей. Поставить крепость… Я оставлю при тебе одного молодого зодчего, он подскажет, что и как. Можно договориться с князем Галича Иваном Ростиславовичем, там лес повалить и по Бугу его сплавить. Вот тогда можно брать под контроль торговлю по Днепру и по Бугу, — сказал я.
Лют задумался.
— Это в счет того, как люди в Протолче стали жить лучше? — проявил догадливость главный бродник.
— Скажем так… в том числе. А еще к тебе стеклись все, или почти все бродники, как воронье на… Не нужно здесь столько людей, пусть и место хлебное. А вот там люди нужны. Ну, и не буду же я позволять сидеть здесь и наживаться на торговле, когда у Братства и Руси дел много, — отвечал я.
— Прими в иноки-братьев людей. Я укажу кого. А в остальном… Будем делать, как я ранее и обещал, — отвечал Лют.
Через два дня я уже летел на крыльях любви, подхваченный потоком желания очутиться дома. И не по реке я несся, а по степи, в сторону русских земель. Так всяко быстрее.
Воеводино и Владово — мой дом. По всем подсчетам остается чуть больше месяца до дня, когда я стану отцом. Если плыть до Киева, задерживаться в столице, после переходить до Чернигова, Брянска, на Москву и домой, то может еще пройти месяц. А так, конно, напрямки, достаточно будет и семи-восьми дней и дома, а то и быстрее.
Так что в сопровождении сотни бродников, которых забирал во Владово на ротацию, а также сотни «ангелов», почти что без обоза, я отправился домой. Степь нынче условно безопасная, для конных отрядов тяжеловооруженных ратников, так точно, Курск, мимо которого будем проходить, Изяслав взял, а Рязань — уже союзные, если не дружеские, земли. Можно только нарваться на отряд эрзя, которые могут заходить так далеко от своих земель. Но вряд ли на нас рискнут напасть. Двести конных — это сила.
Говорят, что к роскоши и комфорту люди быстро привыкают, а после уже никак не хотят понижать достигнутый уровень благосостояния. Я в этом отношении выбиваюсь из общей массы.
Наверное, этим я похож на князя Святослава Игоревича, одного из величайших воинов в истории. Этот воитель лишь проездом появлялся в Киеве, где вместо сына правила княгиня Ольга. А большую часть своей жизни князь находился в походах.
Я намеренно обошел по большой дуге Рязань, не хотел останавливаться еще на несколько дней. После нанесу визит князю Ростиславу Ярославовичу. И вот уже родные места.
Чтобы понимать, где твое родное место, нужно временно оставить эти земли. Если есть тоска по дому, если щемит сердце, когда возвращаешься, то это твое место. Нужно думать, как закрепить за собой эти земли. Договор ли какой составить. Надо будет, так и заплачу князю Владимирскому Андрею Юрьевичу.
Или… Он вступил в спор со старшим братом, Ростиславом Юрьевичем, и Андрей имеет поддержку от великого князя Изяслава. Там пока ничего не понятно, по крайней мере, до бродников дошло мало информации по тем событиям. И может такое случиться, что во Владимире на Клязьме появиться новый хозяин. Как тогда сложатся наши земельные отношения?
— Стой! Кто такие? — при выезде на прямую дорогу к Воеводино наш отряд окликнули.
Две сотни тяжеловооруженных воинов остановились.
— А ты кто есть? — усмехнулся я.
— Отвечать на мой вопрос. Самострелы в кустах, могу окликнуть и сотню конную. И… — молодой воин уставился на перья за моей спиной. — Вы из наших, из Братства?
— Это ты из моих! — рассмеялся я в голос. — А воеводу нужно знать в лицо!
— Воевода наш, он другой, он… — парень вновь замялся.
— Отставить, — прокричали из кустов.
На дорогу вышел десятник и низко в пояспоклонился. Как можно было определить десятника, выделяя его от рядового? У всех десятников, или почти всех, доспех панцирный с пластинами сверху. Рядовым такой не положен.
— Ты прости, воевода-батюшка, что сразу не признали. Но порядок — есть порядок, должны были остановить, — сказал ратник.
— И, что? Сражался бы с двумя сотнями ратных? — поинтересовался я, направляя коня по дороге.
— Так я уже отправил сотнику весточку, что идут воины, а самому следовало задержать. Вот, думал стрелять из кустов по коням, — сообщил мне ратник.
Последние слова десятника я почти и не слышал, так как ускорился. Вот он, мой дом, уже виднеется.
— Воевода! Боярин наш возвернулся! — понеслось по городу.
Я уезжал, когда зданий и сооружений было уже немало, а теперь, так такое ощущение, что еще на треть прибавилось и людей, и строений. Не скажу, что нынчеВоеводино стало большим городом, но то, что тут проживает не менее двух тысяч человек, без учета ратных, которые расположены за пределами города, факт. Если взять в расчет всю агломерацию с четырьмя городами и сельскохозяйственной округой, то выйдет маленькое такое, но гордое княжество, которое имеет войско, сравнимое с дружиной великого князя.