Огненная кровь. Том 2

Зелинская Ляна

— Нет.

— Тогда ты выжить никак не мог. А вот сделать хорошую подделку дядя Гас уж точно сумел бы, он же Заклинатель, — Милена наклонилась к лицу Альберта и продолжила горячим шёпотом, — ну, повалялась бы Иррис в бреду одну ночь, меня бы схватили, потом он сам бы и вылечил её, оказался спасителем, и всё стало бы на свои места, только вот меня в игре бы уже не было! А вот дядя стал бы героем! Потом дядюшка уберёт Драгояра, тебя, а уж Себастьян у него и так из рук ест. Только ты своим лечением смешал немного его карты. И думаю теперь он

зол на тебя.

Она отстранилась, подобрала каминные щипцы и снова принялась ходить по комнате, помахивая ими.

— Пожалуй, в твоих словах есть доля правды. И та история со змеёй, хм, — Альберт прошёл по осколкам к окну, посмотрел на сад, залитый утренним светом, — так вот с чего у Гаса эти прогулки с Иррис по саду…

— Прогулки? Если бы только! Да он взял за правило и на завтрак к жениху с невестой ходить каждый день, только что со свечкой под балдахином не стоит, старый индюк!

Последние слова полоснули Альберта по сердцу.

Жених и невеста.

Проклятье!

— Что же, занимательная история. И, судя по всему, ты не просто так мне это рассказываешь? Хочешь убрать моими руками дядю Гаса? Или вывести его на чистую воду? — он развернулся к сестре. — Мы же не друзья, Милена, и твоя откровенность уж точно неспроста. Так что ты от меня хочешь?

— Хочу, чтобы ты вытащил меня отсюда сегодня. А уж дядю Гаса я и сама выведу на чистую воду! И очень скоро! Поговори с Эверинн и Тибором, и Себастьян тоже тебя послушает. Я хочу, чтобы они проверили меня на ложь, но чтобы это делал не Гасьярд.

— Он же Заклинатель. Если не он, то кто?

— Тибор.

— Хм. Странный выбор. Почему он?

— Себастьян меня сейчас ненавидит и Таисса заодно с ним, Истефан смотрит Гасу в рот, Эверинн его поддерживает, а Грегор продажная скотина, так что, сам понимаешь, выбор невелик. А Тибор относится к тебе хорошо, и ты сможешь его убедить быть непредвзятым.

— А почему ты не пошлёшь на переговоры Драгояра? Ах да, я забыл, что он подрался со всеми и воткнул в Тибора нож, — Альберт улыбнулся и добавил, — странное это чувство — ощущать себя самым приличным членом семьи. Хорошо. Я вытащу тебя отсюда.

Он развернулся и вышел из комнаты.

Пожалуй, с расторжением их союза стоит повременить. В рассказе Милены есть какой-то смысл. Если она права, то становится понятно, почему дядя явился к нему с мутными предложениями на следующий день после его приезда. И вот откуда его внимание к Иррис… Но яд? Подвергнуть Иррис такому риску ради того, чтобы убрать Милену с дороги? Хотя, если Гасу на неё наплевать, тогда это хороший план — самому же потом проверить Милену на ложь и сказать, что она лжёт насчёт невиновности. А уж без Милены у Драгояра не хватит ума победить.

Но жениться на Иррис…

Старый лис совсем с ума спятил! Да он утопит его в фонтане!

Не сейчас… позже…

Сначала всё-таки нужно узнать

побольше об этом яде. А ещё о том, что же такого есть у Милены на дядю Гаса. И, пожалуй, о проклятье, раз Гасьярд собирается использовать это против всех. И ещё он должен понять, что же это за связь такая между ним и Иррис, и откуда она взялась. В теории Милены было одно белое пятно — кто-то же напал на Иррис у озера, и это вряд ли был их дядя…

Хм, а у него накопилось дел на утро...

Кажется, ему пора перестать валять дурака, шляться по борделям и бить морды за деньги. До совета осталось три дня. И если в игре теперь три стороны, то и врагов у него разом прибавилось, а сторонников убыло. И у него нет ни яда, ни змей, ни стрел, ни злобных сестёр за спиной, которые его поддержат, у него есть только Цинта с его любовью к правде и желанием открыть лекарню.

И как ему теперь быть?

Но первым в списке на это утро у него было одно желание — увидеть Иррис. Просто увидеть.

Он поклялся себе, что ни намёком, ни взглядом, ни словом, ни прикосновением он больше никогда не выдаст своих чувств.

Она хотела, чтобы они были друзьями? Что же. Пусть так и будет.

Он прищурился, глядя на залитый утренним светом сад и вздохнул.

Нет. Он не будет потакать своим желаниям. Он не помчится сейчас к ней на встречу.

— Si vis vincere, disce pati.* Надеюсь, Цинта, ты уже выучил до этой страницы, — буркнул Альберт себе под нос и направился быстрыми шагами в крыло, когда-то принадлежавшее его отцу.

*(прим. лат. — хочешь побеждать — учись терпению )

Это утро он начнёт с яда. Он узнает был ли яд настоящим или к нему приложил руку дядя Гас. Но если яд был, всё-таки, настоящим, то он знает, где искать продавца…

***

Башня Уважения. Альберт не знал, кто дал такое название этой части дворца. Но именно здесь находился рабочий кабинет отца и его покои, где он любил проводить время вдали от своих жён и семейных дрязг. Здесь он работал, принимал посетителей и проводил советы. И, в детстве, Альберт забирался на дерево и наблюдал за ним в окно, смотрел, как он пишет письма, как ходит по кабинету, заложив руки за спину, смотрит на карту, висящую на стене…

Будучи маленьким Альберт пытался понять, что нравится отцу, и что он должен научиться делать, чтобы Салавар не смотрел на него, как на пустое место. Чтобы и ему однажды досталась похвала, как Себастьяну или хотя бы снисходительная усмешка, как Драгояру.

Салавар дрался, и Альберт тоже научился драться… и ездить на лошади, управляясь с ней виртуозно, владеть бариттой, лучше любого из его сыновей, писать, читать, терпеть боль…

Но ничего из того, что он делал, не трогало душу Салавара, словно этой души у него и не было вовсе. Может, и не было…