Огненная кровь. Том 2
Шрифт:
Огонь указывает путь…
Огонь освобождает…
Так писали в книгах. Айяаррские молитвы просты. Нужно просто выбрать свою…
Но как выбрать, когда ей нужно это всё и сразу?
Отец воспитывал её в человеческой вере. У людей есть понятие греха, и она грешна — в своих мыслях, в своих поступках и в своих желаниях. Но у айяарров такого понятия нет. Есть только воля Богов, а и она проявляется через силу. А ещё есть предназначение. Если ты умножаешь свою силу — ты следуешь воле Богов.
Только вот какое у неё предназначение?
Она в тупике. Она не знает, как следовать этой силе и воле Богов, она вообще не понимает, что она должна делать и что из этого правильно! Она знает только, что совсем запуталась…
Потому что воля Богов в том, чтобы она стала женой Себастьяна, соединила с ним свой Поток, умножив силу прайда, и совсем недавно она искренне этого хотела. А теперь от той Иррис осталась только оболочка, которая продолжает играть роль невесты — меряет свадебное платье, говорит с портнихой, принимает ухаживания жениха…
Но её душа, её мысли, её сердце — они теперь в другом месте. Они увязли в грехе, как в болоте, и она не может оттуда выбраться. Она потеряла все ориентиры и уже не знает, как поступить правильно.
Эта связь с Альбертом — с каждым днём растёт и чувствуется всё явственнее, она всё сильнее притягивает их друг к другу, и Иррис понимает, что должна пойти к Себастьяну и Гасьярду и всё им рассказать. Ведь это правильный и единственно верный поступок. Гасьярд, как Заклинатель, сможет исправить всё, что началось на озере, и прекратить эту пытку, разорвав связь.
Тогда все Боги — и людские, и айяаррские — все будут довольны.
Иррис долго не могла понять, почему же она до сих пор не сделала этого, почему ей так стыдно, мучительно и больно, ведь она ни в чём не виновата, и расскажи она всё — ей станет легче. Не нужно будет больше изводить себя. Прятать взгляд. Испытывать неловкость.
И лишь сегодня она поняла причину. В тот момент, когда говорила с Альбертом у ротонды. Когда слушала его предложение дружбы. Он сказал, что не хочет ни к чему её принуждать, не хочет, чтобы она страдала, и что он найдёт способ разорвать эту связь.
Именно в этот момент она поняла, что не хочет, чтобы он это делал.
Она поняла, что этот страх ожидания его горячих взглядов, этих, сводящих с ума пугающих прикосновений, этого тепла, что исходит от него, этот страх — одновременно мучительный и невыразимо сладкий, и она очень боится всего этого, но в глубине души гораздо больше боится это потерять.
В какой момент всё изменилось? Как она стала заложницей этой магии? Что случилось с той Иррис, которая дала Альберту пощёчину у озера?
Почему ни разум, ни воля не могут противостоять сейчас её мечтам и мыслям о его руках, о губах, на которые она сегодня смотрела украдкой, думая о том, что ей снилось, и о его голосе, от которого сердце бьётся через раз?
Как победить эту магию?
До свадьбы осталось два дня, и если связь не разорвать, то как она сможет выйти замуж за Себастьяна?
Она
Это просто отвратительно…
И вопреки этому пониманию сегодня она сделала ещё один шаг в бездну — приняла дружбу Альберта, оправдываясь тем, что ведь в дружбе нет ничего такого. Когда-то она доказывала это тёте. И в той дружбе, и правда, ничего такого не было. А вот сегодня она лгала уже сама себе, понимая, что дружба — всего лишь удобный предлог, чтобы быть с ним рядом, видеть его и слышать, встречаться с ним безнаказанно и перебирать потом в уме мгновения этих встреч. И что правильно и честно было бы отказать ему в этом, как она делала раньше. Либо расстаться с Себастьяном сегодня же, сейчас же — сказав ему всю правду. Но она не могла сделать ни первого, ни второго.
Поэтому она пришла в Храм.
Она лгунья. Она безнравственная и аморальная особа.
Боги милосердные, как же она грешна!
И мысль пойти и броситься со скалы, как когда-то в Мадвере, снова мелькнула у неё в голове. Иррис понимала, что это малодушная попытка сбежать от трудного решения, но она снова и снова его откладывала, надеясь, что всё решится само собой.
Ничего не решалось, и с каждым мгновеньем становилось только хуже.
Потому что после сегодняшней встречи с Альбертом возле ротонды она осознала, что совсем не может ему сопротивляться. Что не может заставить себя отодвинуться от него, сидя на скамье, не может не смотреть на него, и не чувствовать его огонь, от которого трепещет сердце. Она даже уйти добровольно не может, а он и рад, и если бы не Армана, она бы простояла с ним до ночи. Она и на обед шла, как сомнамбула, и долго стояла за дверью, боясь войти в обеденный зал, ведь там был Себастьян, а Иррис испытывала неловкость от предстоящей встречи, словно уже изменила ему, пусть даже мысленно.
Иррис сидела перед свечами, закрыв глаза и переплетя пальцы в молитвенном жесте, и шептала беззвучно.
Боги милосердные, я грешна! Что мне делать? Укажите мне путь!
Огонь освобождает…
А ей нужна свобода! Свобода от этих мыслей, от клубка желаний внутри неё, от этой паутины лжи… Ей нужна она сама, прежняя Иррис, способная принимать здравые решения!
Кто-то подошёл и присел рядом, вырвав её из молитвенного погружения, и она невольно вздрогнула.