Огненный крест. Книги 1 и 2

Гэблдон Диана

— Я не думаю, что обе армии отрубали людям головы — или будут отрубать, — сказала я. Но оставалось еще множество других неприятных вариантов, и Джейми знал это так же, как и я.

Внезапно у меня возникло страстное желание убедить его бросить все это и отойти в сторону. Отдать Трайону его землю, сказать арендатором, чтобы они делали, что хотели, бросали Ридж и уходили. Война надвигалась, но она не должна поглотить нас. Не на этот раз. Мы можем уйти на юг во Флориду или к индейцам. На запад к чероки. Или даже назад в Шотландию. Колонии восстанут, но есть места, где можно скрыться от войны.

Он

наблюдал за моим лицом.

— Это, — произнес он, отметая жестом руки мысли о Трайоне, милиции и регуляторах, — это небольшое происшествие, возможно, само по себе ничего не значащее. Но это начало, я думаю.

Свет исчезал, тень закрыла его ноги, но последние лучи солнца еще касались его лица. На лбу было пятно крови, и я подумала, что должна вытереть его, но не двинулась с места.

— Если я спасу этих мужчин, когда они пройдут вместе со мной между двух огней, тогда они и дальше будут идти за мной без вопросов. Лучше начать сейчас, сассенах, пока еще не так много стоит на кону.

— Я знаю, — сказала я и задрожала.

— Ты замерзла, сассенах? На, возьми ребенка, и идите домой, я пойду за вами, как только оденусь.

Он вручил мне Джемми и кинжал, так как в данный момент эти двое были не разделимы, и встал. Он поднял килт и отряхнул его, но я не двигалась. Лезвие дирка было теплым от его руки, когда я взяла его.

Он вопросительно посмотрел на меня, и я потрясла головой.

— Мы подождем тебя.

Он одевался быстро, но тщательно. Несмотря на плохие предчувствия, я не могла не восхититься точностью его инстинктов. Не его обычный черно-малиновый килт, а охотничий. Никакого желания удивить их богатством одежды, но привлечь ее самобытностью, предназначенной показать горцам, что он один из них, и притянуть взгляды немцев. Плед, скрепленный брошкой в виде бегущего оленя, его пояс и ножны, чистые шерстяные чулки. Он молчал, поглощенный тем, что делал, одеваясь со спокойной сосредоточенностью, что удручающе походило на процесс одевания священника.

Значит, это будет сегодня ночью. Совершенно ясно, что Роджер и другие отправились собирать мужчин, проживающих на расстоянии дня пути, и сегодня ночью Джейми зажжет свой крест и призовет своих первых людей, скрепив клятву виски.

— Значит, Бри была права, — сказал я, нарушив тишину на поляне. — Она сказала, что ты, вероятно, основал новую религию. Когда она увидела крест.

Он удивленно взглянул на меня, потом в направлении дома, и его рот искривился в улыбке.

— Полагаю, что так, — сказал он. — Бог да поможет мне.

Он мягко забрал нож у Джемми, вытер его о плед и вложил в ножны быстрым движением. Он был готов.

Я стояла, готовая последовать за ним. Слова, которые я не могла произнести — и никогда не скажу — застряли в горле. Боясь, что они сами выскользнут из моего горла, я быстро произнесла.

— Ты призывал Бога помочь тебе? Немного раньше.

— Ох, нет, — сказал он и на мгновение отвел глаза, потом внезапно посмотрел на меня странным взглядом. — Я призывал Дугала МакКензи.

Я почувствовала внезапный приступ растерянности. Дугал был давно мертв; он погиб от руки Джейми накануне Каллодена, умер с кинжалом Джейми в горле. Я сглотнула, и мой взгляд

непроизвольно метнулся к дирку на его поясе.

— Я давно помирился с Дугалом, — сказал он мягко, увидев направление моего взгляда. Он коснулся рукоятки кинжала с золотым навершием, который когда-то принадлежал Гектору Камерону. — Он был вождем, Дугал. Он понимает: тогда я сделал, потому что был должен… ради моих мужчин и тебя, и я сделаю это снова, если будет нужно.

Я теперь вспомнила, что он крикнул, стоя лицом к западу — в направлении, куда улетают мертвые души. Это была не молитва и не призыв. Я знала эти слова, хотя прошло много лет, когда я последний раз слышала их. Он крикнул «Tulach Ard!», военный клич клана МакКензи.

Я тяжело сглотнула.

— И он… поможет тебе, как ты думаешь?

Джейми серьезно кивнул.

— Если сможет, — сказал он. — Мы много дрались вместе, Дугал и я; рука к руке, спина к спине. И в конце концов, сассенах, кровь — это кровь.

Я механически кивнула в ответ, и прижала Джемми к груди. Небо по — зимнему выцвело, и тени заполнили поляну. Камень у истока ручья белел бледной призрачной формой над черной водой.

— Идем, — сказала я. — Скоро стемнеет

Глава 23

Бард

Было довольно темно, когда Роджер подошел к дверям своего дома; окна приветливо сияли, и искры летели из трубы, обещая тепло и пищу. Он устал, замерз и страшно проголодался, и сейчас ощущал глубокое чувство благодарности к дому, особенно обострившееся при мысли о том, что завтра он покинет его.

— Брианна? — он вошел внутрь и прищурился в тусклом свете, ища свою жену.

— А вот и ты! Ты поздно! Где ты был?

Она высунулась из задней комнатки, держа ребенка на бедре и прижимая отрез тартана к груди. Она коротко поцеловала его, оставив на его губах дразнящий привкус сливового джема.

— Последние десять часов я ездил вверх и вниз по горам, — сказал он, забирая у нее тартан и бросая его на кровать. — Искал мифическую семью голландцев. Подойди и поцелуй меня по-настоящему, хорошо?

Она послушно обняла его за талию свободной рукой и подарила ему длительный с запахом сливы поцелуй, который заставил его подумать, что ужин, возможно, может подождать, каким бы голодным он ни был. Однако ребенок думал иначе; он издал громкий вопль, отчего Брианна, немного поморщившись, сделала шаг назад.

— Все еще режутся зубы? — спросил Роджер, рассматривая красное лицо своего отпрыска, покрытое соплями, слюнями и слезами.

— Как ты догадался? — сказала она язвительно. — На, подержи его минутку.

Оно толкнула извивающегося Джемми в руки отца и потянула лиф платья, помятый и покрытый белыми пятнами от молока. Одна из ее грудей выскользнула из лифа, и она, взяв Джемми, уселась на стул возле очага.

— Он беспокоился весь день, — сказала она, покачав головой; ребенок продолжал плакать и брыкаться, ударяя рукой по предложенной груди. — Он не сосет больше нескольких минут, а потом все выплевывает. Он плачет, когда его держишь на руках, и орет, когда кладешь, — она устало провела по своим волосам. — У меня такое чувство, что я целый день дралась с аллигаторами.