Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
— О, — произнесла я с тихим восхищением, — какая красивая, — и потом немного громче. — О!
Кобыла немного сдвинулась, и возле ее задних ног стал виден жеребенок. Он был длинноногий с узловатыми коленями, его худенький зад и узкие плечи были еще далеки от мускульного совершенства его матери. У него были такие же большие добрые глаза с длинными ресницами, но шкура вместо блестящего черного цвета была красновато-коричневой и пушистой, как у кролика, а хвостик был забавный и короткий, как метелка.
У
Жеребенок моргнул, ослепленный светом, потом быстро спрятался за мать. Однако через мгновение на виду появился маленький носик, ноздри которого осторожно подергивались. За ним последовал большой глаз, мигнул, и носик исчез, чтобы снова появится, но на сей раз немного в другом месте.
— Посмотрите, какая кокетка! — восхищенно сказала я.
Уайли засмеялся.
— Да, действительно, — сказал он голосом, полным гордости собственника. — Разве они не великолепны?
— Ну, да, — сказала я, задумавшись. — Однако думаю, слово «великолепный» больше подходит какому-нибудь жеребцу или боевой лошади. Про этих лошадок я могу сказать, что они милые!
Уайли с веселым удивлением фыркнул.
— Милые? — сказал он. — Милые?
— Ладно, вы же понимаете, — сказала я смеясь. — Очаровательные. Добрые. Восхитительные.
— Все так, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — И, кроме того, красивые.
Он глядел не на лошадей, а на меня со слабой улыбкой на лице.
— Да, — сказала я, ощущая какой-то приступ неловкости. — Да, они очень красивы.
Он стоял слишком близко, и я шагнула в сторону под предлогом лучше рассмотреть лошадей. Жеребенок тыкался в вымя кобылы, энергично помахивая хвостиком.
— Как их зовут? — спросила я.
Уайли пододвинулся к перегородке денника, и его рука задела мой рукав, когда он потянулся, чтобы повесить фонарь на крюк.
— Кобылу зовут Тесса, — ответил он. — Родителя вы видели. Это Лукас. Что касается их дочери… — он взял мою руку и улыбнулся. — Думаю, я мог бы назвать ее «Красавица Клэр».
Я некоторое время не двигалась вообще, ошеломленная выражением на лице Филиппа Уайли.
— Что? — произнесла я непонимающе. «Конечно же, я ошиблась», — подумала я и попыталась забрать свою руку, но я колебалась слишком долго, и он сжал мои пальцы. «Конечно, он же в действительности не намеревается…»
Он намеревался.
— Очаровательная, — произнес он и придвинулся ближе. — Добрая. Восхитительная. И… красивая.
Он поцеловал меня.
Я была так потрясена, что на некоторое время застыла. Его рот был мягок, поцелуй короток и целомудрен. Хотя вряд ли это имело значение, значимым был сам факт.
— Мистер
— Миссис Фрейзер, — сказал он мягко и сделал шаг вперед. — Моя дорогая.
— Я не ваша… — начала я, и он поцеловал меня снова. Теперь без всякого намека на целомудрие. Все еще потрясенная, я с силой оттолкнула его. Он качнулся и выпустил мою руку, но, тут же восстановив равновесие, схватил ее одной рукой, а второй обнял меня за талию.
— Кокетка, — прошептал он и приблизил свое лицо к моему. Я пнула его. К сожалению, это была травмированная нога, и мой удар был лишен силы, он просто проигнорировал его.
Я стала бороться всерьез; чувство ошеломленного недоверия, владевшее мною, исчезло, когда я ощутила руку молодого человека, твердо ухватившуюся за мою задницу. В тоже время я знала, что возле конюшни толкалось много людей, и меньше всего мне хотелось привлечь к себе их внимание.
— Прекратите! — прошипела я. — Прекратите сейчас же!
— Вы сводите меня с ума, — прошептал он, задыхаясь, и прижал меня к своей груди, пытаясь затолкать язык в мое ухо.
Я была абсолютно уверена, что он сошел с ума, но совершенно отказывалась брать на себя ответственность за это его состояние. Я отодвинулась насколько могла — недалеко, из-за жердей за моей спиной — и попыталась втиснуть руку между нашими телами. Шок к этому времени прошел, и я мыслила четко и ясно. Я не могла пнуть его по яйцам, поскольку он просунул свою ногу между моих ног, поймав их в ловушку юбок. Если бы я смогла дотянуться до его горла и пережать его сонную артерию, он свалился бы, как камень.
Я почти дотянулась до его горла, но его проклятый галстук помешал, и мои пальцы бессильно проскребли по нему. Он дернулся в сторону и схватил мою руку.
— Пожалуйста, — произнес он. — Я хочу…
— Мне нет дела до того, что вы хотите! — сказал я. — Отпустите меня сейчас же, вы… вы… — я отчаянно искала самое оскорбительное слово. — Вы щенок!
К моему удивлению он остановился. Его лицо не могло побледнеть сильнее, так как было обильно покрыто рисовой пудрой — я ощущала ее на своих губах — но его рот сжался, а выражение лица стало… довольно обиженным.
— Вы действительно так обо мне думаете? — спросил он низким голосом.
— Да, черт побери! — ответила я. — Что еще я должна думать? Вы, что, сошли с ума, если ведете себя таким презренным образом? Что это с вами?
— Презренным? — он казался весьма озадаченным тем, что его ухаживания заслужили такое определение. — Но я… то есть вы… Я думал, что вы… Я имею в виду, вы были не против…
— Нет, — возмутилась я, — вы не можете думать ничего подобного. Я не давала вам ни малейшего повода для таких мыслей!