Огненный меч Империи
Шрифт:
— Уф! — продолжал восхищаться стряпнёй Марфы Михаил, Арсений же, про себя улыбаясь, радовался тому, с каким аппетитом тот уплетал за обе щеки. Акулина была бы довольна.
Михаил же, пока доедал последний блин — Арсений всегда оставлял его ему, — размышлял о том, чем же заняться дальше. Будь он сильным колдуном, наверняка занялся бы тем, что продолжил бы совершенствовать навыки. Но сильным колдуном он не был, спасибо что хоть слабым считали, а то б и вовсе из дворян разжаловали.
— Всё, я наелся, — Михаил встал из-за стола, и Арсений тоже вскочил.
— Что Вы делать собираетесь?
Михаил
— Погуляю пойду, что ли…
— И то хорошо, — кивнул Арсений и принялся убирать со стола.
Оставив слугу одного, Михаил вышел на улицу и подставил солнышку лицо. Он зажмурился и приложил ладонь ребром ко лбу, солнце стояло высоко. Сколько же он проспал? И ведь никто его не хватился, не послал за ним, чтобы без его участия не прошёл завтрак после именин княгини, многие гости ведь наверняка заночевали, пользуясь разгулявшейся вчера непогодой и гостеприимством князя Вяземского.
— Ну, прогулка так прогулка! — пробормотал Михаил, хлопнул себя по бёдрам и зашагал куда глаза глядят.
И повели они его прочь от Большого дома, как называли главное имение князя Вяземского. Когда-то эту дорогу к лесному озеру Михаил и любил, и ненавидел. Нынешнего же к ней отношения он понять не мог, но одно он знал точно: равнодушной она его никогда не оставляла. И на то были свои причины…
Михаил усмехнулся, вспоминая. А тогда ему было совсем не до смеха.
Обычно в такие, как в то солнечное утро, происходит что-то особенное, что впоследствии вполне можно было бы принять за знак. Однако Михаил, сколько ни силился, не мог ничего подобного припомнить.
В то время он ещё жил в Большом доме, но с каждым днём всё больше и больше чувствовал, что ему там не место. Никто ничего ему не говорил, но что-то будто давило на него, выталкивало. А около Петра Алексеевича находятся было почти невыносимо.
Первые три года Михаил рос не знавши печалей. Собственно, он ничего о том времени, понятное дело, не помнил, но Арсений как-то разоткровенничался и рассказал о том, что Михаила и Родиона нянькали одинаково, ничем не выделяя княжеского наследника. Только что болел тот часто, поэтому лекари чуть ли не дневали и ночевали у его кроватки. Мишенька же рос крепышом, внимания к себе почти не требовал, разве что кушал намного больше, чем предполагалось для его возраста.
Всё переменилось, когда Родя, младше Миши на полгода, стал проявлять первые способности к магии воздуха. Магия земли и магия воды в нём тоже присутствовали и даже прилично, но, как и полагалось Вяземским, его научили, как от неё избавиться. Способности у Родиона обнаружились исключительные, Пётр Алексеевич был счастлив. Но чем сильнее Родя становился как маг, тем больше ослабевало его тело, оно не выдерживало его же силу.
У Миши подобных проблем не было, но лишь потому, что способности к магии, любой магии у него всё не проявлялись. Время шло, но ничего не происходило. Пётр Алексеевич всё больше хмурился, и маленький Миша, хоть и не очень понимал, в чём он виноват, старался лишний раз не появляться перед опекуном. Тот ни в чём его не упрекал, но одного взгляда хватало, чтобы почувствовать себя крошечной букашкой, заползшей за шиворот и ужасно раздражавшей щекоткой. Так и хочется
При этом и Родя, и Ольга Васильевна относились к дальнему родственнику не просто хорошо, а как к близкому родному. Долгое время Миша считал, что княгиня — его настоящая мама, а Родя — младший братик. Поразительно, но о Петре Алексеевиче он так никогда не думал. Ольга Васильевна могла и приласкать, и слово доброе подарить. От Петра Алексеевича доброты ожидать не приходилось. И чем дальше, тем только хуже.
И всё же в Большом доме Миша чувствовал себя счастливым, хоть и не всё время. Это действительно был его Дом, да и научился Миша не попадаться на глаза Петру Алексеевичу, и Арсений всегда был рядом, поэтому то, что случилось после, и стало для него настоящим ударом.
Окончательно всё поменялось в один день. Время от времени к Петру Алексеевичу приезжал очень важный колдун с длинной седой бородой и острым носом, заканчивающимся огромной бородавкой с единственным, но гордо торчащим угольно-чёрным волоском. Слуги его между собой называли «астролухом», только много позже Михаил узнал, что это был не просто астролог, а сам Яков, даже фамилии его никто не слыхал, но оно и не требовалось — его знала вся дворянская империя.
Миша не хотел подслушивать, честно не хотел, но так вышло, что щенок, с которым он играл, убежал и потерялся. Миша чувствовал свою ответственность и пошёл его искать, однако никак не мог найти, хоть и обследовал весь дом, не добрался только до княжеского кабинета, да до покоев князя.
Справившись со страхом, Миша набрал в грудь побольше воздуха, очень осторожно потянул ручку двери в княжеский кабинет — она поддалась! — и на цыпочках прокрался внутрь.
— Тю-тю-тю!.. — шёпотом позвал он щенка, однако не услышал даже шебаршения.
И вдруг дверная ручка дёрнулась, и Миша не придумал ничего лучше, как спрятаться за диванчиком — ребёнку не составляло труда туда пролезть. Он замер, сердце его бешено стучало, уши закладывало, но он всё же слышал быструю и уверенную поступь Петра Алексеевича и шаркающие шаги «астролуха».
Оба молчали, и Миша боялся, что в этой тишине его обязательно найдут и так отругают… Так отругают!.. Так отругают, что ух! Его детский ум даже не мог представить, насколько сильным будет наказание, но одно ясно — оно непременно будет.
Всё так же не проронив ни слова, князь и «астролух» устроились за столом, но при этом остались стоять. Со своего места Миша видел только их обувь. Зашуршали какие-то бумаги, и шелестящим голосом заговорил «астролух»:
— Я перепроверил, Ваше Сиятельство. Ничего не поменялось. Ваш сын станет величайшим колдуном.
— В этом никаких сомнений?
— Никаких, Ваше Сиятельство.
— А… — Пётр Алексеевич запнулся и заговорил чуть тише: — У меня будут ещё дети? Может, что-то здесь поменялось?
— Ничего, Ваше Сиятельство. Не могу Вас здесь порадовать. Только те двое, что у Вас уже есть.
Снова последовало молчание, но на сей раз будто воздух уплотнился.
«Двое?» — успел тогда подумать Миша. — «Родя? А ещё кто?»
— И кто тогда из них? Родион слаб, боюсь, как бы его сила его же и не убила. А Михаил… Он даже свечу задуть не может. Какой из него колдун? Здесь точно какая-то ошибка.