Огни в долине
Шрифт:
Прямо с драги Майский приехал в контору и, прежде всего, зашел к Слепову. Иван Иванович не узнал директора: так он похудел и осунулся.
— Пустили драгу, — Майский устало сел, взглянул на парторга. — Пришлось повозиться.
— Понятно, нелегкое дело, — Иван Иванович разглядывал директора с уважением. — Отдохнуть тебе надо, Александр Васильевич. Вид у тебя неважный.
— Какой отдых! — отмахнулся Майский. — Отдохнешь тут. Неделю! Целую неделю потеряли.
— Что же поделаешь, бывает. Но это не значит, что и себя не надо
— Высплюсь, побреюсь и завтра не узнаешь меня. Как на шахтах?
— Все ладно. Происшествий нет.
— Мы с тобой собирались съездить, да так и не пришлось. У тебя завтра дел много?
— Можно и съездить. Вот собрание готовлю о рабочей инициативе. Тебе тоже выступить надо.
— Выступлю. У меня есть о чем рассказать коммунистам. Драга хороший материал дала.
— К месту будет… А, Василий Павлович! Заходи, заходи, у меня только директор. Он тоже послушает.
Куликов поздоровался и сел напротив Майского.
— Удалось что-нибудь узнать?
— Кое-что выяснил, товарищ директор.
Василий достал блокнот и, заглядывая в него, начал:
— Петр Игумнов выехал из Зареченска в пять часов утра. Провожал его брат Александр. В Златогорск Петр прибыл во вторник, а в среду во вторую смену вышел на работу. Это первое. Второе. Тарасенко прибыл в Златогорск в среду со всей семьей. Игумнов встретил его и передал повозку. Это видел дежурный по станции Подшивалов и носильщик Синицын. Третье. Тарасенко уложил вещи в повозку, посадил ребят, жену и сразу же выехал в Зареченск примерно в одиннадцать часов утра.
— В среду? — переспросил Майский.
— Так точно, в среду. Выходит, в четверг он должен был приехать.
Слепов и Майский переглянулись.
— Что ты обо всем этом думаешь, Василий Павлович, — спросил Иван Иванович.
Куликов пожал плечами.
— Откровенно, ничего не могу предположить. Надо побывать на месте, провести доскональное обследование дороги. По моей просьбе этим занимаются товарищи из Златогорска.
— Ага! Ты уже сообщил туда? — Слепов чуть удивленно вздернул брови.
— А как же? В таком деле время терять нельзя.
— Верно, верно.
— Скверная история, — Майский встал и прошелся по кабинету. — Не нравится мне она. Предположим, с лошадьми что-то случилось…
— Сомнительно, — Слепов принялся за свой подбородок. — Шагом ехать и то можно добраться. Если с одной лошадью несчастье, так другая бы довезла потихоньку. Наконец Тарасенко мог верхом приехать за подмогой.
— Игумнов передал ему лошадей и повозку в полном порядке, — вставил Куликов. — Причем, как он утверждает, до Златогорска лошади шли хорошо, а перед обратной дорогой почти сутки отдыхали.
— А если заблудился Тарасенко? Могло такое быть?
— Не могло, товарищ директор. Где блуждать-то? Дорога тут одна.
— Ну свернул куда-нибудь в сторону, в болото залез.
— Сомнительно это.
— Так что же тогда?
— Могли
— Пугаешь, — попробовал усмехнуться Александр Васильевич, но тут же вспомнил, как в свой последний приезд в Златогорск на одной из улиц увидел группу людей у большого окна какого-то учреждения. Он тоже подошел. За стеклом на листах картона были наклеены крупно отпечатанные фотографии убитых за последнее время людей — жертв бандитизма. Вероятно, фотографии выставили для того, чтобы родственники или знакомые могли опознать трупы.
— Искать надо человека, — твердо сказал Майский. — Рассчитывай на нас. Понадобится ехать — бери любую лошадь, людей в помощь. Словом, все в твоем распоряжении. Тарасенко надо найти.
— Постараюсь, товарищ директор. Разрешите идти?
— Конечно. И не забывай информировать нас.
Василий строевым шагом вышел из кабинета. Директор и парторг молчали. Слепов тер и тер подбородок, посматривая в окно, где по стеклу настойчиво стучала раскачиваемая ветром зазеленевшая ветка черемухи. Майский вытащил портсигар, но закуривать не стал, а, играя, перебрасывал его из руки в руку и наконец опять положил в карман.
— Скверная история, — сказал он и снова вспомнил о фотографиях. — Почти уверен, с Остапом Игнатьевичем случилась беда. Надо срочно принимать какие-то меры.
— И я об этом думаю. Поговорю с Любой, попрошу комсомольцев прочесать лес вдоль дороги. Может, что и найдут.
— Трудно, Иван Иванович, до Златогорска более ста верст. Нужен не один день, а людей надолго отрывать от работы нельзя.
— Хотя бы верст на двадцать-тридцать. Со стороны Златогорска, Василий говорил, тоже ведутся поиски. Он связался с уголовным розыском.
— Я не против, прочесать лес надо, только сказать Куликову, не пойдет ли это вразрез с его планами? Не испортим ли ему дело?
— Понимаю, понимаю, — парторг наконец оставил в покое свой подбородок и переплел длинные тонкие пальцы обеих рук. Легонько постукивая ими по столу, продолжал: — Быстрее надо действовать, быстрее.
— Есть ли какие известия от Виноградова?
— Пока никаких, Александр Васильич. Да и рано еще.
— Пожалуй. Ну, я пойду. Честно признаться, смертельно устал.
— Иди, иди, директор, отдыхай.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Елена не узнала мужа: в прихожей было мало света. Она спросила:
— Вам кого, гражданин?
— Дожил, — Майский тяжело переступил порог. — Родная жена не узнает.
— Сашок! А я и правда тебя не узнала. Ну, чего встал? Я помогу тебе раздеться. Брейся, приводи себя в порядок. Есть, конечно, хочешь?
— Даже не знаю: Я, Аленка, смертельно устал. Катенька спит уже? Она здорова?