Огонь измены
Шрифт:
– Так. А почему ты ещё здесь? Да ещё и мамочку на помощь вызвал, смотрю. Я ещё вчера тебе велела уехать. Не хочу видеть тебя больше, не собираюсь терпеть твои измены. И прощать тоже не собираюсь. Ты мне противен. Между нами всё.
Никита угрожающе поднимается, с силой хватает меня за плечи и встряхивает:
– Заткнись. На себя посмотри. Ты опять не ночевала дома. Попробуешь отмазаться опять, что у мамы была?
– Не твоё дело, - повышаю голос с каждый словом, - отстань от меня, исчезни из моей жизни навсегда,
Никита заносчиво хохочет в ответ, а глаза серьёзные:
– Конечно, зачем я тебе теперь, безработный. Богатенького себе нашла. Вот мне одно только интересно. А как ты ему даёшь, что именно делаешь в постели, раз он тебе такие дорогие подарки преподносит?
Недовольно фыркаю:
– Что ты несёшь? Какие подарки?
– Вот такие, - Никита достаёт с полки, на которой стоят баночки с приправами бархатную коробочку белого цвета, - минут пятнадцать назад курьер принёс.
Я осторожно приподнимаю крышку. На мягкой подушечке лежит браслет с гравировкой "Сharmed by you". Боже, это волшебство какое-то. Необыкновенная красота... Потрясённо залипаю на сверкающих камушках, обрамляющих буквы. Это Соловьёв, а больше некому.
– Я погуглил, Зир, - голос Никиты подрагивает от возмущения, - это белое золото и брюлики. И цену нашёл. Стоит, как мамина дача. Что ты разрешила сделать с собой, раз заработала такой подарок?
Ой, ужас какой. Испуганно прячу коробочку в карман куртки. Сегодня же надо позвонить ему и вернуть. Действительно, чересчур. Но о своих догадках ни слова. Только задыхаюсь от возмущения:
– Как тебе не стыдно! Я не проститутка.
– Ха.Ха.Ха, - раздаётся из коридора насмешливый, но враждебный голос.
Оборачиваюсь. Свекровь держит в одной руке мою сумку, в другой блестящий квадратик упаковки от презерватива, который подложил мне Соловьёв несколько дней назад, - Никитушка, могу поспорить, что это не твоё.
– Неее, - муж багровеет, запальчиво рычит, - Земфира, как ты это объяснишь? Сука ты всё-таки, шлюха последняя. С кем трахаешься, признавайся?
Он хватает меня за кисть и заламывает руку за спину. Я взвизгиваю от боли.
– А что тут происходит, - слышу сердитый голос Тамары, - а ну отпусти её, урод. Или я вызываю полицию.
Оглядываюсь. Хорошо, что я не захлопнула дверь. Возмущённая подруга выдёргивает из руки свекрови мою сумку, аккуратно вешает на крючок, достаёт из кармана пальто свой телефон. Переводит заносчивый взгляд с Никиты на его мать и обратно:
– Ну что, сами уйдёте? Или вызовем полицию, снимем побои с Земфиры, составим соответствующие документы?
– Да что мы такого сделали?
– громко, но со страхом в голосе вякает свекровь.
– Не трогал я её, - буркает Никита и неохотно разжимает пальцы.
Я трясу рукой, потираю кисть, на которой прямо на глазах выступают синие пятна.
– А я видела, что трогал. А
– Ладно, сыночек, поехали отсюда. Зачем тебе эта шлюха сумасшедшая, лучше позвони Ариночке, договорись о встрече, - засуетилась та.
– Да, что ты всё, Ариночка то, Ариночка сё, - взрывается Никита, - пошла она на хер, Ариночка. Вообще не до неё. У меня жену отбили, а ты "Ариночка".
Выскакивает из кухни, отшвырнув стул. Я отпрыгиваю к газовой плите. Муж быстро обувается, сдёргивает куртку с вешалки и выскакивает за дверь.
Я делаю шаг к столу, поднимаю стул и устало усаживаюсь на него.
– Не ожидала я от тебя, конечно, - с обидой укоряет меня свекровь, торопливо одеваясь. Её глаза блестят от негодования, щёки и нос покраснели.
– Я тебе самое дорогое доверила, а ты... Тварь. Не прощу тебя за то, что ты Никитушке устроила.
Нахлобучив странную лохматую шапку себе на голову, она горделиво вздёргивает подбородок и отправляется следом за сыном.
– Всего хорошего. Прощайте, - бесстрастно провожает её Тамара и, наконец, захлопывает дверь.
Заторможенно наблюдаю за тем, как моя спасительница неторопливо раздевается, идёт ко мне с бумажным пакетом в руках. Молча выставляет на стол вино, небольшой тортик, два ведёрка мороженого и коробку шоколадных конфет. Достаёт из шкафчика над раковиной две кружки и штопор. Ловким движением открывает вино, разливает его, ставит рядом с конфетами. Садится напротив. Выжидающе смотрит. Я растерянно моргаю.
– Ну, рассказывай, чё.
Привет
Сижу за столиком в баре, бездумно листаю фотки в соцсети. Передо мной высокий бокал с коктейлем голубого цвета.
Ох, устала уже. Ноги натёрла с непривычки новыми туфлями. Я редко такие ношу, узкие и на шпильке. Перед глазами всё плывёт. И спать хочется. Полночь, пора бы и по домам. Но терплю. Ищу Тамару глазами. Она стоит у сцены, кокетничает с высоким атлетически сложенным красавчиком "гоу-гоу". Издалека слышу, как она, старательно перекрикивая бит, просит у него всего на один день кожаную жилетку, только до завтра, просто пофоткаться. Вот дурочка пьяная...
Вздыхаю, погружаясь обратно, в тупое мелькание картинок. Буду ждать её, сколько потребуется. Тамара уволилась из детского сада из солидарности со мной. Потому что подло избавляться от сотрудников по тупому наговору. Она именно так и сказала. Мне жаль, что подружка тоже лишилась работы, но в то же время я очень благодарна ей за поддержку. И я её не брошу, подожду. Надеюсь, что она понравилась тому танцору, так очаровательно ей улыбается... Она достаёт телефон, старательно записывает что-то под диктовку. Похоже, номер выпросила.