Огонь в его ладонях. Без пощады
Шрифт:
Мауфакк, проведя лишь половину дня со своим кумиром, отправился в пустыню, чтобы рыдать в одиночестве. Затем, дав нужные инструкции служителям культа Хариша, он отбыл на запад. По пути он возносил молитвы в надежде на то, что человек, которого он любит больше жизни, снова станет таким, как прежде.
Третье лето войны началось точно так же, как и два предыдущих. Разница состояла лишь в том, что Эль Кадер пытался избежать прежних ошибок. Он начал с больших успехов, однако остановился, не дойдя каких-то тридцати миль до реки Серебряная Лента и Итаскии-Города. Четыре долгих месяца он маневрировал, вступал в схватки с врагом то там, то
Эль Кадер со своей стороны стремился обескровить Итаскию настолько, чтобы та не смогла служить угрозой и в будущем.
Оба военачальника щедро разбрасывались жизнями своих воинов. Однако в этом отношении Грейфеллз превосходил Эль Кадера. Испуганный король находился в какой-то дюжине миль от зоны военных действий и охотно направлял герцогу все новые и новые подкрепления.
Основная беда Эль Кадера состояла в том, что он не мог приспособиться к изменившемуся характеру своего войска. Он был военачальником пустыни, умеющим вести бои на открытом пространстве. Но Воинство Света уже давно перестало быть ордой всадников-кочевников, налетающих на врага со скоростью ветра в заданном месте и мгновенно исчезающих в просторах пустыни. Этот тактический элемент, конечно, сохранился, но на третье лето войны армия уже более чем наполовину состояла из жителей западных стран. Эль Кадер презирал их за низкую мобильность, а тактику так до конца и не понял.
Он подумывал, не бросить ли ему некоторое число своих соплеменников в свободный рейд в надежде, что ветер войны занесет их в тыл Грейфеллза. Но, хорошенько поразмыслив, Эль Кадер от этой идеи отказался. Он не доверял своим союзникам, а призрак поражения под Листоном все еще не отступал от него.
Эль Кадер четыре месяца вел войну на истощение, и если бы успехи и неудачи оценивали могильщики, то они пришли бы к выводу, что Воинство Света одерживает победу. Однако создавалось впечатление, что опоры Великого Моста возвышаются над безбрежным океаном резервных итаскийских батальонов.
Жаль, что он утратил связь со шпионской сетью Нассефа. Сведения о политическом положении на севере наверняка согрели бы его сердце. Крестьяне Итаскии находились на грани революции. Аристократы требовали немедленного отстранения Грейфеллза. Банкиры грозили прекратить кредитование Короны. Торговцы стонали из-за перебоев в сухопутной торговле. Жители города жаловались на рост цен, вызванный, по их мнению, экспортом в Хэлин-Деймиель и сокращением сельскохозяйственного производства в результате призыва крестьян в армию. Отцы и матери оплакивали гибель своих сыновей.
Итаския напоминала натянутую до отказа и вот-вот готовую лопнуть тетиву. Эль Кадеру оставалось совершить еще одно крошечное усилие.
Однако избранная им тактика оказалась ошибочной. Позволяя герцогу сражаться по западным правилам, он жертвовал сильными сторонами своего войска. Полководец вел войну, характера которой до конца не понимал.
Когда наступила осень, он совершил ошибку,
Эль Кадар вступил под сень левой руки Судьбы.
Он делал то, что ему следовало делать, а именно — возглавлял атаку на сооруженный из бревен и земли редут. Шальная стрела угодила в глаз его лошади. Всадник не успел вытащить ногу из стремени. Животное выбросило его из седла, ударило копытами и долго волочило по земле. Альтаф Эль Кадер оказался большим упрямцем и прожил еще четыре дня, прежде чем оказаться в объятиях Черной Дамы.
Его гибель окончательно сломила волю и без того колеблющейся армии. Во все стороны полетели щепки. Фанатично настроенные правоверные пребывали в горе.
На них обрушился гнев Божий, и отчаяние наполнило их сердца.
Воинство Света перестало быть воинственной, опасной, настроенной на захват ордой, превратившись в толпу уставших от войны людей.
Командование принял, прискакав из Аль-Ремиша, Мауфакк Хали. Он привез мандат от самого Ученика. Но его прибытию предшествовало чуть ли не месячное исполненное хаоса безначалие.
Он застал Воинство Света в полном беспорядке. Солдаты отступали. Некоторые разбегались по домам. Командиры, вместо того чтобы сражаться с врагом, вели между собой, бесконечные свары.
Хали собрал военный совет. Кинжал культа Хариша, воткнутый в дубовую колоду, должен был послужить главным аргументом в дискуссии. Однако дискуссии как таковой не было. Говорил лишь Хали. Задать вопросы он не позволил.
Он объявил, что будет суровым командиром. Он повелел им коренным образом изменить ход кампании. Он сказал, что не потерпит ни пораженческих настроений, ни небрежности. Он также заверил их в том, что Творец остается с ними даже в этот час отчаяния. Доказательством этого является то, что Создатель снизошел в Святилище Мразкима, и Ученик вновь обратился к правоверным. Заканчивая речь, он приказал им не болтать, слушать его и делать то, что им приказано, когда приказ последует. Во время выступления он легонько поглаживал кинжал, и серебряный клинок то и дело вспыхивал неярким голубым светом.
Слушатели полностью усвоили смысл его речи.
Затем Хали принялся методично изучать обстановку и решать самые насущные проблема. Он систематически отрезал от северной армии небольшие отряды и полностью их истреблял. Мауфакк не руководствовался вдохновением подобно Альтафу Эль Кадеру. Не был он и военным гением, таким как Нассеф эль Хабиб. Этот человек являл собой пример упорного труженика, прекрасно владеющего своими инструментами и знающего пределы их возможностей. В то же время Хали прекрасно понимал и ограниченность своих способностей. Однако и то, и другое он использовал до конца. Подчиняясь его воле, Воинство Света прекратило отступление и остановило врага на реке Портуне.
И снова наступила зима.
Эль Мюрид добился победы над засевшим в его теле демоном. Это была долгая, изнурительная война. Его обращенными во внешний мир ушами и глазами служил Эсмат. Впрочем, лекарь скрывал все, что могло хоть немного обеспокоить его хозяина.
Даже после того, как Эль Мюрид выздоровел, Эсмат в основном рассказывал ему о ходе ирригационных работ, затеянных Учеником еще до отшельничества.
Пыл юности давно покинул Руку Божию на Земле. Пророк, зная, что Эсмат плетет интриги, протестовать не хотел. Он хотел избавиться от роли Ученика так, как избавился от наркотической зависимости…