Огонь в океане
Шрифт:
Кровь бросилась мне в голову, неожиданная спазма сжала горло. Не помня себя от злобы, я со всего размаха ударил Джиха. Удар пришелся по лицу и был настолько силен, что тот зашатался и упал. Рыжий Гегия бросился на выручку, но в ту же минуту оказался на полу. Школьники встревоженно окружили нас.
Джих вытер выступившую из носа кровь и грозно сказал, чтобы никто не смел и звука проронить о том, что произошло. Взгляд его остановился на двух мальчуганах, непонятно почему обожавших грубого и мстительного
— А ну-ка, отлупите за меня этого проклятого свана, — небрежно оказал Джих.
Я отскочил в угол, и что-то в моем лице заставило мальчиков шарахнуться от меня.
— Трусы! — сердито закричал Джих и дал подножку старшему мальчугану, вислоухому Канделаки.
Не раздумывая, я бросился к Джиху и снова ударил его по голове.
Только появление преподавательницы прекратило драку.
Я знал, что Джих и Гегия не только сильнее, но и хитрее всех в классе. Но не предполагал, что они настолько коварны.
Достаточно было Дагмаре Даниловне войти в класс, как дети немедленно отпрянули, а Джих и Гегия приняли такой вид, точно они самые кроткие мальчуганы на свете.
Один я в разорванной рубашке, со всклокоченными волосами и исцарапанным бледным лицом выглядел типичным драчуном и забиякой. Притворяться я не умел. Я считал себя правым и был настолько озлоблен, что ухитрился еще раз и притом на глазах учительницы стукнуть своего противника.
Джих смиренно принял удар и елейным голосом сказал учительнице:
— Этот сван совершенно взбесился. Он лезет на всех с кулаками. Посмотрите, что он сделал с моим носом.
Мой друг Володя Дбар и решительная Тамара Пилия, как нарочно, оказались больными, а остальные дети снова струсили перед первыми силачами и подтвердили мою виновность.
— Учишься хуже всех, а дерешься... — укоризненно сказала Дагмара Даниловна. Она не договорила «больше всех», но мне и без того было понятно, что она хочет сказать.
Я знал, что драка в интернате считается большим преступлением.
«Выгонят», — решил я и подумал о том, что скажет отец, когда узнает, что его Яро с позором выгнали из школы. Стыд охватил меня. «Нет, не вернусь домой. Ни за что!» Я вспомнил о плане, который выносил, когда замыслил побить Джиха.
«А что, если убежать из интерната? И уехать куда-нибудь на пароходе?»
Не помню, как прошел урок. На перемене я побежал к Коле Кемуларии и все ему рассказал. Коля задумался. После долгой паузы он решительно сказал:
— Ты сделал плохо, очень плохо, но ничего, не бойся. Джиха и Гегию уже все знают.
Это не успокоило меня. Чем больше я думал о происшедшем, тем больше расстраивался и ругал себя за несдержанность. Меня все винили, хотя и относились ко мне снисходительно и сочувственно. Это обстоятельство меня еще больше огорчало.
Когда ребята строились на
Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким и несчастным. Меня никто не видел, и я сразу же забыл о том, что еще недавно считал себя взрослым мужчиной, и залился слезами.
Таким и обнаружил меня Архип Лабахуа. Он, видимо, повсюду искал меня.
— Что же ты обедать не пошел? — спросил он, делая вид, что не замечает моих слез.
— Н-не х-очу я ник-какого обеда, — сквозь слезы пробормотал я и снова безудержно зарыдал.
— А мы думали, что ты настоящий герой, — ласково обнял меня Архип. От второклассников он уже знал о драке. — Эх, ты, один избил двух здоровенных дармоедов, а сам плачешь, как девчонка. Нечего хныкать. Пойдем обедать.
Я долго отказывался, но Архип настаивал на своем. У старшеклассников был свой уголок в столовой, и я был несказанно горд, что пью чай вместе с ними. И за чаем, ободренный товарищами, я доверчиво рассказал не только о сегодняшней драке, но и о том, что предшествовало ей в течение этих нескольких мучительных для меня недель.
— Мы обсудим этот вопрос, — выслушав меня, сказал Архип. — Верно, товарищи?
— Надо написать родителям этих безобразников, — предложил Ипполит.
— Обещай нам, — продолжал Архип, — что ты никогда не будешь ни с кем драться. А если тебя кто и обидит, то скажи кому-нибудь из нас. Мы всегда сумеем за тебя заступиться. Обещаешь?
Я кивнул головой.
— Верю, — сказал Архип. — Сваны всегда держат слово.
На следующий день меня вызвали к директору. У дверей кабинета мне встретился Архип.
— Расскажи Николаю Николаевичу всю правду. Скажи и в чем ты не прав. Скажешь? — испытующе спросил он.
— Скажу, — не сразу согласился я.
Архип прошел в кабинет. Через несколько минут дверь приоткрылась.
Я нерешительно вошел и настолько растерялся, что даже не поздоровался. Несмотря на смущение, я сразу же заметил, что у стены, не зная, куда девать руки, стоит Джих.
— Ну-с, милостивые государи, вы что же решили, что у нас здесь ринг? И так далее? И тому подобное? — сурово нахмурив брови, начал директор.
«А что такое ринг?» — чуть не спросил я, но вовремя остановился.
— Или цирк? Или кабак? Или... — продолжал Николай Николаевич.
Все эти слова были мне непонятны — ни цирка, ни кабака я не видел ни разу в жизни.
— Допустим... Именно допустим, — продолжал директор, — что вы поспорили. Но почему надо разбивать носы в кровь? Или ставить такие вот синяки? — указал он на огромный с желтой каймой синяк под моим правым глазом.
Заработал я его в общей потасовке, хотя и не помнил от кого.