Огонь войны (Повести)

Джумаев Нариман

Караван вступил во двор, стали разгружаться. Бехбит, побывавший в подземелье, принес оттуда кувшин с водой.

Напившись, командир спросил:

— Откуда это? Колодца тут не видать…

— Те, у кого есть вода, оставляют. Ведь это «святое место». Должен где-то быть и хранитель.

— Значит, ты унес его воду?

— Там еще четыре глиняных кувшина полны воды. Она предназначается не только ему, а любому путнику.

Когда все напились и отдохнули, Бехбит, Мемик и Хайдар, взяв белую верблюдицу, отправились за ящиками, оставленными в песках. Еще издали, с гребня бархана, заметили

возле них какого-то человека: он пытался заостренной палкой приподнять крышку на одном из ящиков. Подойдя ближе, разглядели: человек тощий, высохший, в островерхом колпаке и затрепанном халате, редкая бороденка висит чуть ли не до пояса. Красноватые, без ресниц глаза. Тонкие, просвечивающие уши, — казалось, они шевелятся от ветра.

Выяснилось, что этот нелепый, захудалый старикашка и есть «хранитель святого места». Поблизости паслась облезлая желтая коза, привязанная к колышку. Поздоровавшись со стариком, принялись грузить ящики. В это время коза сорвалась с привязи. «Хранитель святого места» с проклятиями пустился за ней. Ему бросился помогать Мемик. Догнав козу, он за веревку привел ее и передал старику. При этом они о чем-то коротко переговорили.

Скоро весь груз был доставлен к Одинокой башне. Впервые за все время тяжелого пути отряд собрался вокруг костра, у чайников с горячим чаем. Только Нурягды, хотя и без оружия, наблюдал за местностью. Мимо прошел «хранитель», ведя в поводу облезлую козу.

— Как жизнь, сынок? Откуда родом? — окликнул он красноармейца. — Куда держите путь?

— Не знаю… — помедлив, с тяжелым вздохом ответил юноша. Ему очень хотелось излить душу перед человеком, хотя и совершенно незнакомым. — А родом я из Дейнау, с того берега…

— Охо, издалека! И что же, наверное, в Афганистан теперь завернете? С товарами?

— Почему в Афганистан? — насторожился Нурягды. — Ведь мы в двух переходах от Керки…

— Да, да… Только этой дорогой как раз придете на границу.

И старик, погоняя козу, заковылял дальше.

На смену Нурягды на пост пришел Мемик.

— Иди пей чай! — сказал он. Однако Нурягды не уходил.

— Гы знаешь, что мы свернули в сторону от Керки? — спросил он, глядя в упор на Мемика.

— Нет, — с невинным видом отозвался тот.

— Старик здешний сказал…

В этот момент «хранитель святого места» опять появился за оградой, вблизи поста.

— Уважаемый! — окликнул его Мемик. — В какую сторону отсюда Керки?

— Вон туда, прямо, прямо! — помахивая рукой, показал старик. Получалось, что караван, выйди к Одинокой башне, отклонился от прямого пути к городу, в окрестности которого якобы направлялся.

— Похоже, и вправду едем с афганцами торговать… — растерянно проговорил Мемик.

Нурягды схватил его за руку.

— Измена! Теперь без сомнения измена! Но я не допущу! Пойду один в Керки, в Совет, приведу красноармейцем.

— Но эти-то, с караваном, все равно уйдут… Знаешь, у меня нашлось несколько патронов, возьми-ка пару на всякий случай.

— Ага! — обрадовался тот. — Без верблюдов небось им не тронуться с места!.. — И он побежал, но не к костру, где заканчивалось чаепитие, а к вьюкам: там хранилась его винтовка. — Без верблюдов им не уйти!

Мемик подождал,

пока Нурягды, точно ослепший от гнева, достал свою винтовку, зарядил и начал огибать костер, направляясь туда, где в тени забора отдыхали оба оставшихся верблюда. После этого Мемик прямо с поста бегом пустился к башне с криком:

— Товарищ командир! Союн Сулейман! Скорее!..

Встревоженный Союн вскочил на ноги. Его опередил Бехбит: разгадав намерения злоумышленника, он бросился наперерез Нурягды. Тот уже прицелился из винтовки в голову верблюдицы. Бехбит схватился за ствол винтовки, вырвал ее из рук тщедушного бойца. Ударом свалил наземь. Вдвоем с подоспевшим командиром они связали руки Нурягды, бросили его в подвал под башней.

Над барханами спускалось солнце.

СЕРП И МОЛОТ НА РУКОЯТИ КИНЖАЛА

Лутчеки во главе с мирахуром в течение нескольких часов тщетно обыскивали заросли — Вельмурад исчез. Вернувшись на стоянку, мирахур, бледный от ярости, начал допрос:

— Кто приближался к пленнику? Кто мог ему помочь?

Опросили тех, кто ночью стоял в карауле. Наконец, выяснили: когда многие уже уснули, к пленнику подходил Вели, но его также не оказалось в лагере.

На поиски Вели были снаряжены всадники, осмотревшие дальние дороги, въезды в аул. Между тем незадачливый Вели, от страха и пережитых волнений вконец лишившись сил, всю ночь и весь день просидел в глухом и топком месте зарослей, вблизи стоянки отряда. Он положился на судьбу, и она оказалась благосклонной к нему.

Убедившись, что катера большевиков ушли вниз по реке, к Чарджую, Искандер-паша приказал мирахуру следовать с лутчеками в сторону Керки, при этом разделить отряд: одной части двигаться вдоль берега, другой — песками. С первой группой отправился сам «борец за веру» — британский агент.

Мирахур, шедший со второй частью отряда, не отказался от мысли поймать и наказать неудавшегося «личного секретаря». В ауле с помощью Кочкар-бая были наведены справки: оказалось, пастухи встречали всадника, он направлялся на юг. Приметы совпадали: то был Вельмурад-Яйлым.

Мирахур с пятнадцатью всадниками отправился в пески. Шли по следам бежавшего, не жалели плетей лошадям.

Старый охотник Везир-ага еще издали завидел отряд мирахура. Однако не смог разглядеть, что это лутчеки, а те, заметив старика, свернули в его сторону.

— Эй ты! Старая сова! — приподнявшись на стременах, окликнул охотника мирахур. — А ну, стой!

Лутчеки на конях окружили старика. Ученый беркут неподвижно сидел у него на пальце, желтая собака жалась к ногам ишачка.

— Отвечай, видел ты всадника? Дня не исполнилось, как он должен был здесь пройти.

— Не видел, уважаемый господин! — Везир-ага почтительно склонил голову.

— Ну, а караван? Караван из четырех верблюдов, с красными солдатами?

— Какой караван?

— Нечего прикидываться, старая обезьяна! — У мирахура кровью налились и без того злые глаза. — Эй, молодцы! Вспорите ему шкуру!

Трое дюжих лутчеков сдернули старика наземь, сорвали с него халат. Засвистели плети… Везир-ага, стиснув зубы, старался не проронить ни крика, ни стона. Его поставили на ноги.

— Вспомнил, какой караван?