Огонь юного сердца
Шрифт:
Первым в землянку возвратился командир Сергей Николаевич Углев.
– Ну что, малый, испугался? Это у нас бывает… По твоему следу, вероятно, шли… Ты откуда?
Я все рассказал о себе и Левашове.
– Мы так и поняли, что ты парень необыкновенный!
– И Углев дружески похлопал меня по плечу.
Отдохнув, я собрался идти туда, где был назначен сбор подпольщиков.
ПАРТИЗАНСКАЯ СМЕКАЛКА
Когда пленных эсэсовцев вывели из землянки, Углев поднялся
Плохи дела наши, товарищи,- сказал он, затягиваясь горьким дымом,- мы опять в окружении. Новое прочесывание этой делянки леса не случайное, мы оказались весьма неспокойными соседями Коростеньского узла. От нас решили избавиться. А нам приказано ни в коем случае не покидать этот район - это самое уязвимое место для оккупантов. Уйдем отсюда, потеряем связь с подпольщиками, не будем знать, когда пройдет какой эшелон. И тогда наша работа сойдет на нет. Надо что-то делать. У кого по этому поводу будут какие соображения?
У меня,- поднялся молодой партизан, обвешанный лентами патронов.- Я думаю, что нам следует сделать так, как в прошлый раз: нужно зайти карателям в спину.
Верно говорите, товарищ Омельченко,- похвалил Углев,- надо зайти, если удастся, какому-нибудь карательному отряду в спину и ходить за ним, пока не закончится проческа. А если не выйдет, тогда мы пойдем на середину минного поля и пробудем там это время: каратели туда не отважатся идти.
Правильно, товарищ командир,- поддержали партизаны,- гитлеровцы считают, что их минное поле непроходимое, а сами мины настолько хитрые, что их никто не сможет разминировать. Но мы не только разминируем, но и эшелоны будем подрывать этими минами.
Наш маленький отряд направился к минному полю. Но подойти к нему нам не удалось: там уже было полно фашистов. С других сторон разведчики тоже принесли неутешительные вести. Положение было безвыходным: с трех сторон каратели, а с четвертой железная дорога с дзотами. Нас пятнадцать чело-
век, гитлеровцев несколько отрядов. Вступать с ними в бой было безрассудством. Однако как выйти из кольца, которое так быстро сужается?
Мы подошли к железной дороге. Командир, указав рукой на один из гигантских дзотов, сказал:
– Придется взять.
– Что, дзот?!
– удивились партизаны.- Как же его можно взять? Ведь это же неприступная крепость - вокруг все заминировано, обнесено колючей проволокой, по которой пущен электрический ток высокого напряжения. А кроме того, смотрите, сколько крупнокалиберных пулеметов выглядывает из амбразур! Да еще днем… Нет, это невозможно, товарищ командир.
– Все возможно, товарищи, сейчас я вам покажу на деле… …Из леса, направляясь к дзоту, вышла небольшая группа
эсэсовцев. Перед ними, связанные веревками, шли пятеро каких-то людей. Было нетрудно догадаться, что это пойманные партизаны. Пленные упирались, не хотели идти. Эсэсовцы, толкая их в спину стволами автоматов, безжалостно ругались:
– Доннер веттер!.. Шнель! Шнель!..
Из
– Ist es hier warm?
Ja, es ist warm, Herr Oberst, bitte herein,- в один голос выпалили охранники, давая дорогу высокопоставленному гостю.
Herein fuhren - приказал полковник своим солдатам и первым переступил порог дзота.
Когда все вошли, гости, внезапно направив на охранников оружие, скомандовали:
– Хенде хох!
Охранники от неожиданности и удивления заморгали глазами, некоторые пытались усмехнуться: мол, шутите, господа эсэсовцы, но, встретившись с суровыми взглядами, на всякий случай подняли руки. Их быстро обезоружили и, связав назад руки, поставили в угол.
– Самодеятельность закончена,- объявил «полковник» по-русски,- отдыхайте, ребята!
Почти сутки мы жили в дзоте. Вокруг шныряли каратели, а нам хоть бы что! Наконец лес был прочесан. Вдоволь настрелявшись, эсэсовцы ни с чем возвратились в Коростень. А партизаны, уничтожив охранников, заминировали дзот, железную дорогу и пошли опять в лес и, как прежде, остались в нем хозяевами.
УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА
После удивительного происшествия с дзотом я полюбил Углева и уже не мог с ним расстаться. Мне нравились не только его храбрость и находчивость, но и его человечность, простое, сердечное отношение к бойцам. Он очень напоминал мне комиссара Левашова.
И еще нравилось то, что Сергей Николаевич москвич, парашютист. Таких немного в лесу можно встретить… Я ему тоже понравился.
– Оставайся, Петя, у меня. Разведчиком будешь!
– сказал он.- Какая тебе разница, где воевать.
Я с радостью согласился и сразу как-то прочно вошел в партизанскую семью диверсионной группы углевцев. Минеры жили дружно, почти все были веселого нрава, любили песни. Часто после боевого задания они собирались возле костра и тихо, вполголоса пели:
Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родные леса и луга! Уходили в поход партизаны, Уходили в поход на врага…
Эту песню привез с Большой земли Сергей Николаевич Углев. Она сразу же пришлась по сердцу народным мстителям. Пели ее и тогда, когда было радостно, и тогда, когда нависала над нами большая угроза.
…После Нового года из штаба соединения нам передали радостное сообщение: Красная Армия под Сталинградом перешла в контрнаступление! Озлобленные неожиданным поражением, фашисты начали бросать на фронт все новые и новые дивизии. Значительная часть подкреплений шла по железнодорожным магистралям Брест - Киев, Львов - Киев. Обе железные дороги сходятся в Коростене. Чтобы блокировать этот