Огонь юного сердца
Шрифт:
В комнату еще раз вошел дядя, а потом беспрестанно наведывался денщик Ганс. Я всякий раз делал вид, что сплю: не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать.
«Надо бежать! Надо бежать!» - внезапно твердо решил я и, вскочив, бросился к окну.
Спальня была на втором этаже, однако попасть вниз было нетрудно: рядом с окном находилась водосточная труба. По ней, когда на дворе совсем стемнеет, я намеревался спуститься во двор, а потом перемахнуть через ограду и - прощайте, поминайте, как звали!.. План побега казался мне настолько простым и выполнимым, что я чуть не заплясал от радости. У меня сразу поднялось настроение, захотелось жить! «Не
– Пострелять бы вас, проклятых!
– со злостью прошептал я и, упав на кровать, уткнулся носом в подушку.
И снова тревожные мысли, словно осы, налетели на меня. «Что делать? Что делать?» - больно выстукивало сердце.
Около полуночи, вконец обессилев, я заснул. Но и во сне не было покоя: до самого утра снился мне чудной дед-партизан с автоматом на груди. Он набрасывал мне на голову сачок и, дергая за ручку, презрительно покрикивал: «Шпиён! Шпиён! Шпиён!»
Переволновавшись, я тяжело заболел. Какая-то страшная слабость овладела мной, темнело в глазах, ужасно болела голова и, словно иголкой, больно покалывало сердце. Несколько раз на день ко мне приходил врач и немецкий профессор из окружного госпиталя. Три раза в сутки мне делали болезненные уколы камфары, заставляли пить противные, горькие микстуры. Все советовали лежать, все прописывали покой.
Но его не было, этого покоя… Чем дальше, тем больше я волновался, положение, в которое я попал, казалось мне безвыходным. Теперь не только эсэсовец у ворот с автоматом и овчарка под забором задерживали меня здесь, но еще и проклятая, непрошеная болезнь держала…
ШТУРМШАРФЮРЕР СС МАГДЕНБУРГ
Правду говорят врачи: в здоровом теле - здоровый дух. Поправившись, я совсем по-другому стал смотреть на жизнь, И твердо решил разыскать в городе Левашова. Из подслушанных мною разговоров, которые дядя вел каждый день по телефону, я узнал о том, что комиссар не в гестапо, он где-то на свободе и продолжает действовать.
Постепенно я свыкся со всем окружающим и, как говорят, вошел в свои права племянника штурмбанфюрера СС. Достаточно было мне скривить в недовольной гримасе губы, как денщик Ганс немедленно вытягивался и, слащаво улыбаясь, готов был выполнить любое мое приказание.
Дядя последнее время мало бывал дома, и я мог гулять где мне захочется. Оказалось, что я имею право свободно выходить даже в город. Часовой у ворот лишь вставал «смирно» и отдавал мне честь.
От дяди я решил не убегать до тех пор, пока не свяжусь с подпольщиками, потому что знал, что он начнет меня разыскивать и все-таки найдет в городе.
Мне сшили черный шерстяной костюм и модельные туфли. Дядя выдал немецкий пропуск, по которому я имел право заходить даже в управление гестапо. У полицейских, иногда задерживавших меня в городе, руки так и дрожали при виде этого документа. Они с уважением и страхом смотрели на меня и всегда вежливо извинялись.
Я ходил повсюду, но комиссара Левашова никак не мог найти.
Последней известной мне была явка на квартире «Лексея» (куда я заносил туфли с запиской под каблуком). Серое здание я хорошо помнил и, выбрав удобный момент, немедленно направился туда. Последняя явка, последняя надежда… С волнением
В сознание я пришел в светлой, залитой солнцем комнате. Лежал я на полу. Открыв глаза, я увидел старомодный буфет с позолоченным сервизом внутри, роскошные вазоны возле окон
и две большие иконы. «Квартира «Лексея»,- мелькнуло в голове. Меня старательно обыскивали двое в гражданских костюмах. За большим столом сидел молодой гестаповский офицер. «Засада! Западня!» - с тревогой подумал я.
На столе было немало бутылок из-под вина и несколько раскрытых банок консервов. Наливая в стакан водку, офицер весело кричал:
– Наконец один пожаловал! Дождемся и других. Мы люди терпеливые…
Один из гражданских нашел у меня пропуск.
– Герр штурмшарфюрер СС, наш пассиршайн!
– обратился он к офицеру.
От страха я крепче закрыл глаза: «Что теперь будет, что теперь будет?»
Штурмшарфюрер СС, очевидно, прочитал мой пропуск, потому что, вскочив с места, закричал:
– Доннер веттер!.. Что вы наделали? Это же неффе штурмбанфюрера СС Крейзеля!.. Теперь он со всех нас шкуру спустит'
Агенты гестапо забегали по комнате. В один миг раскрыли мне рот и начали поить водой. На голову возле левого уха, где ужасно жгло, положили холодный компресс. Сразу стало легче, однако глаз я не открывал - решил сперва придумать, как вести себя.
– Черти неосмотрительные,- шагая по комнате, шипел штурмшарфюрер СС,- теперь штрафной не миновать: последнее предупреждение за выпивку было!
– И он со злостью смахнул со стола бутылки.
От звона разбитой посуды я встрепенулся и открыл глаза.
– Приберите!
– строго приказал штурмшарфюрер СС агентам и сразу же, встретившись со мной взглядом, сладко и льстиво усмехнулся: - Извините, Петер, ошибка произошла… Как себя чувствуете? Голова очень болит?
Вскочив на ноги, я молчал. Штурмшарфюрер СС взял меня под руку и посадил на диван.
– Как себя чувствуете, Петер?
– не переставал он спрашивать.
Что ответить, я не знал.
Плохо… Голова болит… Домой хочу…
Сейчас домой в таком состоянии нельзя, Петер. Лягте, полежите немножко.- И штурмшарфюрер СС уложил меня на диван.
Мое положение было очень сложным и угрожающим: я попался на подпольной явке! Однако меня спасло кровное родство с высокопоставленным гестаповцем, штурмбанфюрером СС. Отдела 4-Н, возглавляемого моим дядей, боялись все гитлеровцы в городе. Кто-кто, а штурмшарфюрер СС хорошо знал, чем занимается отдел 4-Н! Мне только нужно было придумать, как ответить на вопрос: «Зачем сюда пришел?»
«Скажу - мальчика знакомого разыскивал»,- решил я, и стало легче на душе.
Немного полежав, я поднялся и твердо произнес:
– Мне домой пора! Дядя ждет к обеду.
– Коли ждут, не смею задерживать,- сказал ласково штурмшарфюрер СС- Сейчас отвезем, Петер.
Он вернул мне пропуск и черным ходом вывел во двор. Потом мы вышли на улицу и, пройдя метров пятьдесят, сели в легковой автомобиль, стоявший под раскидистым каштаном.
Когда машина тронулась, штурмшарфюрер СС закурил толстую сигару и как бы между прочим проговорил: