Ограбление по-беларуски

Липень Пилип

Гаражи немного разочаровали Лявона своими скромными размерами, но, когда Рыгор отпер замок и раскрыл створку ворот, он почувствовал симпатию: внутри оказалось очень уютно. Лявон стоял у входа, трогал металл ворот и осматривался. Особенно его удивили развешенные на стенах всевозможные принадлежности, инструменты и неожиданные предметы, вроде тачки на трёх колёсиках, зелёной резиновой грелки или двух связанных за ручки веников. Он подошёл к сверлильному станку и с уважением провёл пальцами по его мощному патрону с шероховатой насечкой.

— Проходи, располагайся. Здесь кухня, а там комната. Постась послушать что-нибудь, пока я макароны сварю, — тон Рыгора заметно

изменился, стал ещё более уверенным и небрежным: здесь он был абсолютным хозяином.

Рыгор бросил сумку под верстак, поставил автомат за холодильник и упал в кресло-качалку у холодильника, громко сказав «уфффф». Он понюхал себя под мышкой и поморщился. Лявон с неприязнью отвёл глаза. «Какой он вульгарный. И что я здесь делаю? А взять и уйти — невежливо. Унизительное положение!» Чтобы отвлечься, Лявон воспользовался приглашением: прошёл, нагнувшись, во второй гараж и сел на кушетку.

— Только не спи! Пошли, вымоемся! — Рыгор заглянул в проём, снимая с себя футболку. — Бани нет, но не ходить же грязными! Сегодня был великий день, и теперь мы совсем другие люди! Чувствуешь, как ты изменился с утра?

Лявон не чувствовал ничего, кроме смутного раздражения, но встал и вышел вслед за Рыгором наружу. Рыгор, гордо расправив плечи, неторопливо шествовал мимо рядов гаражей. У колонки он широко расставил ноги и нажал на рукоятку. Вода появилась, как всегда, не сразу, а через минуту, давая понять, что ей непросто, и она бежит издалека. Рыгор попросил Лявона подержать ручку, наклонился, сложил ладони ковшиком и, дождавшись струи, сначала умыл лицо, потом с криком и смехом сунул под неё голову, а потом стал плескать воду себе на грудь, на шею, на руки. Неожиданно он зажал рукой кран и направил тугие брызги на Лявона. Лявон вскрикнул и отскочил, оттягивая от тела намокшую и прилипшую рубашку.

— Стой! Не отпускай ручку, а то снова ждать придётся! Больше не буду, — хохотал Рыгор. — Раздевайся, тепло!

Дядя Геня за стеклом своей сторожки смеялся и показывал им большой палец в знак одобрения. Вода была очень холодная, но Лявон вдруг опять почувствовал, что энергия Рыгора подпитывает его, как батарейка. Увлекаемый волной душевного подъёма, он фыркал, кричал и веселился вместе с Рыгором. Они плескались и брызгались минут пять, и брюки тоже вымокли насквозь, их пришлось снять и развесить на створке ворот гаража. Солнце спряталось за тучку, стало прохладно.

— Ну как тебе? Освежился? Полезли теперь на крышу загорать, — Рыгор, согреваясь, подпрыгивал на месте, изображая стойку боксёра.

Рыгор вынес из гаража алюминиевую стремянку, первым забрался наверх и улёгся, закинув руки за голову. Лявон осторожно поднялся следом. Железо крыши, окрашенное в коричневый, было тёплым от недавнего солнца, но Лявону скоро стало зябко. Он лёг на живот и поджал руки, покрывшиеся гусиной кожей. Перед его лицом была неровная краска, местами облупившаяся, мелкие полупрозрачные семена берёзы, островки болотно-зелёного мха. Рыгор тоже замёрз, и ему не лежалось. Он сказал, что принесёт пива, перешагнул через Лявона и скрылся внизу.

— Может, у тебя и полотенце найдётся? — спросил вдогонку Лявон. Рыгор крикнул, что поищет.

Полотенце пришлось ждать долго, оно, видимо, хранилось у Рыгора где-то в далёких запасниках, и найти его было нелегко. Лявон представлял, как Рыгор роется в глубоких сундуках с клёпаными уголками, доставая оттуда и рассматривая то камзол, то сюртук, то вышитую красными узорами скатерть. Лявон начинал дрожать. Нежный ветерок в отсутствие солнца и после ледяного купания казался откровенно

холодным. Он сел и плотно обхватил колени руками. С волос стекала вода и собиралась каплями на кончике носа. Лявон касался набухшей каплей колена, и она растекалась еле заметными струйками по коже, приподнимая волоски. Ожидая следующую каплю, он с надеждой поднимал голову к небу. Сквозь облако было видно, как медленно движется внутри него бледно-жёлтое солнце.

Солнце успело добраться до середины, когда Рыгор вернулся с бутылкой пива, пакетом сока и маленьким вафельным полотенцем. Это было единственное полотенце, которое у него нашлось, но зато он гостеприимно предоставил Лявону вытереться первым. Начав с головы, Лявон понял, что сглупил — полотенце мгновенно вымокло и стало отвратительным. Рыгор открыл пиво, закурил и пообещал, что солнце сейчас появится. Лявон взял сок, запотевший, наверняка пролежавший в морозильной камере несколько суток. Содрогаясь, Лявон выпил его несколькими глотками. Рыгору, как видно, холод только прибавил настроения, он весело взглянул на Лявона и сказал:

— Это даже полезно — холодок! Закалка. Слушай кстати анекдот про спорт! Встретились как-то раз Пруст, Кафка и Джойс, и зашёл у них разговор, кто каким спортом занимается. Пруст говорит — я хожу в качалку. Кафка говорит — я катаюсь на велике и на сноуборде. Джойс говорит — а я вниз головой вишу. Пруст и Кафка удивляются — это что за модный спорт такой? йога? Джойс отвечает — какая нафиг йога. Когда головой вращаешь, то к ней кровь приливает, и поток сознания так и прёт, так и прёт!

И, не дожидаясь реакции Лявона. Рыгор расхохотался. Лявон, замёрзший и злой, демонстративно хмыкнул. «Он определённо ненормальный. Бредовые анекдоты». Отсмеявшись, Рыгор замолчал, и они стали вместе смотреть на облако. «И всё же он внимательный, Рыгор. Помнит, что я люблю именно апельсиновый сок, — думал Лявон, смягчаясь. — И следы… Мои следы ещё никогда не заходили так далеко». Он с удовлетворением отметил, что Рыгор молчал и не пытался сравнить облако с какой-нибудь черепахой.

Спустя минут пять облако действительно выпустило солнце из себя. Снова стало тепло. Лявон и Рыгор быстро согрелись и расслабились. Они переворачивались со спины на живот и обратно, сохли и жмурились. Сквозь закрытые веки солнце просвечивало насыщенно-красным, и на фоне этой красноты плавали маленькие, всегда ускользающие от прямого взгляда кружочки.

Высохнув, они спустились вниз. Рыгор занялся приготовлением спагетти с тушёнкой, а Лявона усадил в кресло-качалку. Уже зная о склонности Лявона к неожиданному засыпанию, Рыгор специально лязгал крышкой о кастрюлю, шаркал ногами и обстоятельно комментировал каждое своё действие: «Вот и вода закипела! Поломать спагетти надвое или будем есть длинные? Солить много или ты не любишь? Опять потерял консервный нож!» Когда спагетти были сварены, смешаны с тушёнкой и выложены в пластиковые тарелки, Рыгор предложил перейти в соседний гараж и послушать музыку.

— Люблю есть и слушать. Давай-ка я тебе тоже пиво открою. Держи! Ты, кстати, что любишь слушать?

Рыгор стоял перед своим музыкальным стеллажом, держа в одной руке тарелку, а другой перебирая пластинки. Лявон сел на кушетку и поставил тарелку рядом, она обжигала ладони. Глядя на аппаратуру Рыгора и высящиеся полки с записями, он вспомнил о диске, который ему подарили в награду за найденный телефон. Лявон принёс из кухни свой рюкзак, и спросил Рыгора, куда можно переложить деньги.

— У меня там на дне компакт-диск лежит. Я его ни разу не слушал.