Огромный. Злой. Зеленый
Шрифт:
Женщина кивнула, а Серп подошел к ней и приобнял за талию с гордостью.
— Кажется, я не представил вас? Дарла — одна из тех, на ком я проводил опыты. Её сестры погибли, а она не только жива, но вобрала в себя их мощь и беспрекословно подчиняется мне.
Арахна кивнула почти с фанатичной радостью.
— Теперь я всё рассчитал, ошибки быть не может. — Серп вернулся ко мне, заставив посмотреть себе в глаза. — Таисия, ты — залог моего успеха. Ты знала, что от любовного союза ведьмы и перевертыша в одном случае из миллиона может родиться ребенок, способный
Мой отец был перевертышем…
Я должна была догадаться, когда увидела ту видеозапись, где папа то отращивал рога, то слоновий хобот. Мне передались умения обоих родителей: мамина восприимчивость к магии и папина изменчивость. Я считала свой дар какой-то странностью, а это — всего лишь генетика.
И теперь… что Серп собирается сделать?
— Таисия-Таисия… Как женщина ты бесполезна, я никогда бы не позволил своему сыну связаться с такой, как ты, — ухмыльнулся он, и лицо его приобрело брезгливое выражение. — От тебя не получится хорошего потомства. Дети должны быть орками, никак иначе. Зато в качестве орудия в моих руках — ты совершенна, дитя. Уникальное создание. Дитрих, горжусь твоим приобретением. Не переживай, ты сможешь забрать девочку себе… когда всё кончится. Не обещаю, правда, что её разум останется в целости. И никаких детей, повторяю. Не позорь наш род.
Дит зарычал, но не шелохнулся. А я смотрела в пустые холодные глаза Серпа Адрона, и шестеренки в моей голове крутились, складывая детали воедино.
Ледяной ужас сковал каждую клеточку моего тела. Я пыталась сконцентрироваться, как учил Дитрих, но не получалось. Мне было страшно. За себя и за Дита, за его братьев, за Агату Эдуардовну. За каждого, кто был всего лишь пешкой в игре обезумевшего орка.
— Всё готово, — облизал тонкие губы Серп. — Платон, начнем с тебя.
Плавным жестом он рассек свою ладонь, а затем мазнул кровью по лицу среднего сына. Прижал руку к его рту, зажал ему рот ладонью.
— Кровь от крови… — расплылся он в кровожадной улыбке.
Затем он проделал то же самое с остальными двумя сыновьями. Те плевались, но я была уверена, что для ритуала и не нужно было, чтобы они выпили хоть какое-то значимое количество. Кровавые ритуалы работали не так. Важен был сам факт.
«Что я еще знаю о ритуалах? Как им можно помешать?» — пыталась лихорадочно сообразить я.
Отчего-то все, что приходило в голову — убить себя. Я усилитель, если не будет одного из нас — у Серпа не хватит сил завершить всё как следует. И, судя по всему, не только мне пришло это в голову, но и братьям.
Я видела, как перед их приходом Арахна смазывала подготовленные кандалы своим ядом, и теперь Дит и Платон, не сговариваясь, медленно, стараясь не привлекать внимания, пытались стереть кожу на руках в кровь, чтобы яд подействовал.
Но стоило мне это заметить, как заметил и Серп:
— Что я говорил насчет того, что вы не должны шевелиться? — лицо его помрачнело, ноздри раздулись.
Я видела, как близнецы синхронно нахмурились, не понимая — им уже нужно убивать Агату, или команды
«Интересно, как Серп отдает приказы? Мысленно или вербально? Он связан с близнецами так же, как они связаны друг с другом? Или как-то по-другому…»
— Что в словах «я вижу все варианты будущего» вам не ясно? — он одновременно и бахвалился, и угрожал.
Я нахмурилась, пытаясь понять, что же смутило меня в его словах. Еще совсем недавно он сказал, что доведет ритуал до конца, и там еще было что-то про шанс, что он передумает… неужели такой вариант действительно есть? Даже если Серп сказал, что не передумает, то все равно увидел такую развилку? Или там было не только про «передумает», но и про «по моей воле»? Не помню…
Как жаль, что я совсем мало времени училась обращаться с даром Дита. Быть может, сейчас бы не хваталась за последнюю соломинку, не ждала бы пощады от того, кто не жалел даже собственных детей, что уж говорить обо мне с моей «дурной кровью».
И тем не менее. Какие у меня еще варианты?
Серп как раз перешел к следующей части ритуала. Подходил к каждому из братьев, неглубоко разрезал их щеки, а затем слизывал кровь с ножа.
Затем вновь остановился рядом с Платоном, сжал его виски указательными пальцами.
— Осталось немного. Потерпи. Ты станешь лучше, когда я закончу. — Серп закрыл глаза, сосредотачиваясь.
Во мне оставались еще силы Дитриха. Совсем немного, но, может быть, я могла бы их использовать?
Я мысленно выругалась. Ну почему я такая упертая? Почему было не поговорить с мамой у нотариуса? Пообщалась бы с ней, взяла бы хоть чуть-чуть природных сил… правда, как бы я их использовала в этом мешке из бетона и колотой плитки?
Платон начал стонать. Негромко, сквозь зубы. Затем его голос сорвался на крик.
А вот у меня начали неметь руки и ноги… можно было списать на то, что я слишком долго была без движения, но магическое чутье подсказывало — это Серп тянет из меня силы.
«Что же делать? Может быть, я могу как-то контролировать свою способность усиливать чужую мощь? Может быть, могу ограничить силы? Если попробовать, как с самоконтролем».
Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своем теле, как учил Дит, мысленно представила свою ауру, свой резерв…
И в этот самый момент заметила кое-что необычное. Кое-что, про что я совсем забыла…
Я замычала, забившись в путах, и начала показывать на свою ногу, стонать так громко, как позволял кляп, извиваться всем телом.
Прошла минута или две, прежде чем Серп не выдержал и скривился, шум от меня перебивал даже затихающие крики Платона. Не открывая глаз, он бросил:
— Что там у нее? Александр!
Близнец подошел ко мне, осматривая ногу, на которую я кивала. Задрал штанину моих джинсов… и непреднамеренно скользнул пальцем по коже. Только это мне было и надо.
Внутри все еще горел отголосок их силы, оставшийся после последнего перемещения, и, потянув за него, я ослабила контроль, скользнув прямиком в чужое сознание.