Охота на мух. Вновь распятый
Шрифт:
«Ад поднялся на землю и поглотил ее. Смола и огонь воцарили, сжигая и пачкая белизну ангелов и золото солнечных лучей… Мрак и туман, мрак и туман! Отказалось небо от нас. Мы проклятые дети матери Вселенной, убившие и себя, и природу, и прошлое, и настоящее, и будущее. Забыты все десять заповедей, выстраданные людьми и данные нам небом, дьявол ввел свои законы, горе нам, горе, нет нам прощения и нет нам пощады. Пошли душу мою грешную в ад, боже, на земле страшней»… — кричал сошедший с ума от своей вины Шеффер, пока пуля снайпера не прервала его жалкого существования…
А на скалах, рядом
Мир-Джавад смотрел их в просмотровом зале и тихо радовался необыкновенной удаче. Теперь было что показать Гаджу-сану…
И Мир-Джавад полетел в столицу.
— Что привез? — встретил его Васо.
— Материальчик — пальчики оближешь! — гордо сказал Мир-Джавад.
— Клянусь отца? — передразнил друга Васо. — В коробках что? Фильм привез показывать? Если порнографический, отцу не показывай, не поймет…
— Этот он поймет! Страшный документ… Обедать перед просмотром не рекомендую… — пошутил над любителем плотно поесть Мир-Джавад.
— А после наверстать упущенное можно? Слушай, я уже есть захотел… Как только мне говорят: «нельзя!» — так мне сразу же этого хочется, — пожаловался на слабость Васо.
— После просмотра не захочется! — тихо произнес Мир-Джавад, странно передернувшись…
Васо повел Мир-Джавада к отцу. Но охранник Мир-Джавада с коробками не пропустил. Тщетно Васо доказывал охраннику:
— Это кинопленка, понимаешь?
— Нельзя! — тупо повторял охранник.
— Ты, дурень, понимаешь хотя бы, что такое «кинопленка»? — рассвирепел Васо.
— А нам без надобности! — также тупо повторял охранник. — Только с коробками не пропущу. Приказ!
Мягко говорил охранник, без злости, почти на одной интонации… Васо рассмеялся:
— Ты хоть знаешь, кто я такой?
— А нам без надобности! — не глядя даже на Васо, так же тупо сказал охранник. — Пропуск есть — проходи! А с коробками не пущу. Приказ!
— Да оставь ты его в покое, — устало вздохнул Мир-Джавад. — Сходи лучше к начальнику караула и выпиши пропуск на коробки, а я тебя здесь подожду. Время только теряем.
— Не боись, друг! Время еще есть: прошло только четыре дня, а тебе даны семь, — рассмеялся Васо. И пристально посмотрел на охранника. — Ты отличный сторожевой пес. Я тебя запомню!
И пошел искать начальника охраны, звонить с поста ему тоже не разрешили. Но первым делом Васо заглянул к отцу. Его возбужденный и радостный вид привлек внимание Гаджу-сана:
— У тебя на лице все так и написано: твой друг спас свою голову. Посмотрю, какой ценой. Если «баш на баш», то он далеко пойдет.
— Пленку я еще не видел, но Мир-Джавад есть перед просмотром не рекомендовал, — ухмыльнулся Васо.
— Так он что, мне фильм привез о похождениях Атабека? — засмеялся Гаджу-сан.
— Тогда бы он рекомендовал смотреть его, сидя за хорошим столом. Да и тебя он настолько боготворит, что не осмелился бы привезти порнографию, зная твое отрицательное отношение к ней.
— Логично, логично! — похвалил сына Гаджу-сан. — Ты умнеешь, мой мальчик. Где этот
— Сторожевой пес держит. Пленка в коробках, а у него приказ.
— И ты его не убедил? — удивился Гаджу-сан. — Так я этого пса сделаю начальником личной охраны.
— На этом посту должен быть умный и гибкий человек! — поежился Васо, вспоминая тупую рожу охранника.
— Умный, согласен, но только не гибкий, чтобы и нашим, и вашим, — покачал укоризненно головой Гаджу-сан.
— Позвони, а то мы и так много времени потеряли, — заканючил сын.
Гаджу-сан позвонил, нажав кнопку секретного звонка. И словно чертик из табакерки, из-под земли вырос начальник охраны.
— Пойди с сыном и все устрой! — приказал Гаджу-сан. — Да! Кто у тебя на первом посту стоит сейчас? Приведи его ко мне завтра…
В просмотровом зале они сидели втроем. Операторы оправдали возложенные на них надежды. Господствовал только внутрикадровый монтаж, навеки воедино связавший палачей с жертвами. От крупного плана Ширали, сверкавшего от возбуждения налитыми кровью глазами, камера переходила к общей давке, а от разорванного на куски ребенка впивалась в обезумевшие глаза матери. Даже немые кадры, казалось, кричали от ужаса, сходили с ума от этого ада, сошедшего на землю, обличали и звали отомстить. Когда камера стала показывать длинным планом, как рабочий ползет по дороге в сторону солдат, волоча за собою собственные кишки, и грозит кулаком солдатам, Васо, который не внял предостережению Мир-Джавада и плотно перекусил, пока ленту подготавливали к просмотру в проекционной, а в просмотровой ждали, когда соизволит Великий Вождь оторваться от государственных дел, выскочил опрометью из зала, но до туалета добежать не успел и выпростался прямо в коридоре, и долго судорожные звуки сопровождали показ немых, но кричащих ужасом кадров…
Экран погас. Гаджу-сан обернулся резко и стремительно. С любопытством посмотрел на Мир-Джавада, на его преданностью дышащее лицо, вгляделся в его верный взгляд. Мир-Джавад знал, что теперь решается его судьба. Гаджу-сан еще с минуту помучил его молчанием, затем одобрительно сказал:
— Хорошая, чистая работа!
И Мир-Джавад почувствовал, как тогда в детстве, когда он тонул и, уже захлебываясь, все же выплыл на поверхность, как говорится, на последнем дыхании, облегчение. А Гаджу-сан решал что-то и как будто прикидывал: справится Мир-Джавад с этим или нет. Мир-Джавад почтительно ждал, когда вождь прервет молчание, а сердце его замирало от предчувствия чего-то очень хорошего, такого, о чем даже мечтать страшно.
— Тебе осталось выполнить еще одно очень важное задание! — улыбнулся отеческой улыбкой Гаджу-сан.
— Каждое ваше задание для меня всегда самое важное! — вскочил на ноги и застыл Мир-Джавад.
— Сиди, сиди! Что, как горный козел, скачешь? — милостиво разрешил Гаджу-сан.
И Мир-Джавад послушно сел… на самый краешек кресла и застыл в ожидании слов вождя.
— Я могу его отстранить на время от поста, пока будет работать комиссия по расследованию этого вопиющего преступления против человечества, — с болью в голосе проговорил Гаджу-сан, не называя даже, кого он собирается отстранить, это было и так всем понятно.