Охота на волков
Шрифт:
— Ничего не понимаю. Было договорено на моих людей. Этого капитана в списках не было!
— Что ты хочешь? Капитан прибыл с полковником всего полчаса назад, — эту фразу дежурный офицер повторил полушепотом. — Сам Рюмин!… Да и какая тебе, на хрен, разница? Так и так его кончат.
— Оно конечно, но работать вне графика… В конце концов, у них есть свои «мешки»! Не люблю я этих внеочередников!… — майор примолк. На другом конце зала появилась пара военных. Один из приближающихся на ходу освобождался от мундира. Поморщившись, майор пробормотал:
— Что за дурацкий маскарад!
Дежурный деликатно кашлянул, делая вид, что ничего не слышал.
— Вставай, самурай! — жестким, как дерево пальцем, сержант ткнул Валентина в спину. — Пришли по твою душу архангелы.
— Я вижу, все готово? —
— В общем хорош. Только уж больно квелый. Супа недодали или не выспался?
— Должно быть, не выспался, — хмыкнул дежурный офицер. Валентин тем временем шатко подошел к барьеру, мельком успел рассмотреть противника. Белобрысый субъект, на вид крепкий, прочно стоит на ногах. Плохо, что остался в сапогах. Но одновременно и хорошо. Убить наповал армейским сапогом проще простого, а с другой стороны много в них не намахаешься. И быстро провести удар сложно. Каждый грамм на счету… Валентин мысленно развеселился. Ему ли сейчас рассуждать об этом?…
— Что ж, приступим, — полковник кивнул своему подопечному. — Давай, Вань. Как договаривались.
Белобрысый капитан живчиком перемахнул через барьер, отомкнул решетчатую дверь.
— Пошел! — сержант дал Валентину звонкого леща. — И смотри! Ниже пояса не бить!
Шутке с удовольствием посмеялись. Даже тот белобрысый, что перетаптывался уже на арене. Валентин сухо сглотнул. Итак, господа зрители, белый танец объявлен! Старуха с косой канделяет через зал, оправляя кокетливо юбочку. И наперед ясно, кого она собирается пригласить…
Валентин передвигался, не забывая покачиваться, лишь чуть приподняв руки. Он не смотрел на противника. Намеренно не смотрел. Когда-то такой прием он опробовал на Барине. Поединок имел место, когда они еще знать не знали друг друга. Барин тогда откровенно растерялся, а Валентин неожиданно понял, что противника можно держать в поле зрения, фактически не видя. Безусловно игра затевалась рискованная, однако отчего не рискнуть напоследок? Не видят твоих глаз, значит, не видят и намерений. Тоже плюс — и немалый. Открытие это принадлежало не Валентину. Подобным образом дрался в одной из зон уркаган Зуб. Выбрасывая тяжелый кулак, он неизменно глядел в сторону, чем почти всегда обескураживал наказуемого. О хитрости Зуба знали многие, и тем не менее в критический момент плошали и роковой удар пропускали.
Белобрысый капитан ринулся в атаку, чуть приостановился. Ноги в сапогах фигурно сфинтили, и Валентин отскочил. Кажется, вовремя. Начатая атака провалилась. И тотчас Валентин челноком прыгнул обратно, лишь в последнюю секунду вскинув глаза. Капитан успел встретить его тычком в скулу. Чувствительно, но не смертельно. Валентин ударил двойкой, закончил левым боковым. Капитан пропустил лишь последний, блокировав первые два удара. Но Валентин уже не смотрел на него. Сразу после серии, он послал тело винтом, группируясь и проводя подсечку. Сапоги-сапожища подвели служивого. Не та легкость, не тот маневр. Крякнув и взболтнув руками, как теряющий равновесие канатоходец, капитан рухнул на спину. Попытался перекрутиться на бок, но Валентин был уже рядом. Прямой в висок и повторно в челюсть. Голова белобрысого дернулась и застыла. Возле лопнувшей губы багрово блеснула капелька крови. Словно ягода костяники, волшебным образом вызревшая на человеческой плоти.
— Остановить бой!…
Вероятно, это кричал полковник. Валентин же мысленно верещал. Это походило на некий варварский вопль. Победа — и какая! Менее, чем в полминуты! Такого они, разумеется, не ждали. И теперь против него, конечно, выпустят сержанта — самодовольного волкодава с клыками, ежедневно испытывающим на прочность шкуру заключенных. Чуть развернувшись, чтобы наблюдать за решетчатой дверью, Валентин грубыми рывками стянул с ноги капитана сапог. Сержант уже распахивал калитку, устремляясь к нему, но он опоздал. Стиснув голенище в кулаке, Валентин метнулся навстречу. Что-то почувствовав, сержант замедлил бег, но Валентин не собирался давать ему времени на раздумье. Орудуя сапогом, словно цепом, он пер на противника, пытаясь угодить каблуком по наиболее уязвимым
— Черт подери! Да он взбесился! — у решетки топтался потрясенный майор. Дежурный офицер отталкивал его в сторону, неуверенно наводя на Валентина пистолет.
— Давай, крыса, пали! Авось не промажешь, — шумно дыша, Валентин взглянул на майора. — До тебя бы мне дотянуться! С легкостью бы умер, только глотку бы твою пощупать.
— Ну-ка! — майор вырвал оружие из рук дежурного. Краска с лица следователя схлынула, нижняя челюсть заметно тряслась. — Да я тебя, как бешеного пса!…
— Баран! — прохрипел Валентин. Ему хотелось сказать многое, но сил хватило лишь на одно это слово. Выцедив жалкий плевок себе под ноги, он демонстративно повернулся к майору спиной, все еще дрожащие руки сунул в карманы. Пусть стреляют. В спину, как последние лохи!
— Отставить!… Я вам говорю, майор!
Не веря ушам своим, Валентин обернулся. К клетке спешил незнакомый полковник. Секунда, и пистолет перекочевал в его ладонь. Значит, сам решил. Обиделся за сопляка капитана. Ну, это нам без разницы. Лишь бы сразу — в голову или в сердце. Валентин судорожно вздохнул. Скрипнула калитка, и, зайдя на арену, полковник медленно шагнул к распростертым телам. Опустившись на колено, уверенным движением коснулся шеи поверженного капитана.
Отняв руку, задумчиво пробормотал:
— Дышит.
— Так и должно быть.
Глаза полковника глянули в упор и жгуче — словно хлестнула наотмашь холодная пятерня.
— А мог бы убить, а?
Валентин выдавил из себя усмешку.
— Сами видели, чего спрашивать?
— Что ж, твое счастье, — полковник обернулся к стоящим за решеткой людям. — Майор! Проследите, чтобы Лужина вернули в камеру.
Брови Валентина дрогнули. Выходит, полковник знал его фамилию! Интересно девки пляшут!…
— Вызвать сопровождение? — дежурный взялся за трубку коммутатора.
Полковник пожевал губами, размышляя.
— Вызывайте, хотя… — он снова взглянул на заключенного, и Валентину показалось, что в выразительных глазах начальника мелькнуло подобие насмешки. — Думаю, эксцессов больше не последует. Все что мог, он уже сделал.
Глава 4
А было это первый раз так…
То есть, может быть, и не первый, но кто их вспоминает — десятки и сотни полудетских потасовок? Однако именно та стычка вошла в память, образовав слой вечной, никогда не оттаивающей мерзлоты. Возможно, потому, что это было его первое настоящее УНИЖЕНИЕ. Потому что стукнуло Лене Логинову уже шестнадцать, и той, что шагала рядом тоже было не больше, и шел он расфранченный, в новеньких, еще не разношенных туфлях, в лаковой курточке, впервые вместо кроликовой шапки нахлобучив на голову настоящего пыжика. Ни робости перед темными улицами, ничего тревожного он не ощущал, — одно голимое молодое счастье. Именно в этот вечер приключился его первый Поцелуй, который неизвестно кто кому подарил. Наверное, все же она. Дамы в этом смысле отважнее. Леонида же смущала прорва деталей — что говорить при этом, говорить ли вообще, куда смотреть, наклоняться ли к ней или, обняв, притянуть к себе? Словом, он только тужился да соображал, как бы так половчее приникнуть губами, а она взяла и поцеловала его — естественно и просто, заставив враз забыть о всех тактических треволнениях. И был танцевальный галоп под «АББУ», и было пьянящее покачивание под вечно юные битловские голоса. Кто-то в школьном туалете раскупорил бутылку «Вермута», но он на поднесенный стаканчик лишь снисходительно покачал головой. Он был счастлив и без того. Однако, когда начались провожания, а жила она не близко, сумма счастья, очевидно перевалила через край, превысив критическую массу и накликав беду.