Охота на волков
Шрифт:
— Вот так, камикадзе! Маленькое харакири перед путешествием на небо, — он снова полез по лестнице. Пуля угодила ему в ногу, когда он уже цеплялся за край резервуара. Крякнув, Сергей присел на колено. Нога горела сразу в двух местах. Неужели два попадания? Стиснув зубы, он рукой зашарил пытаясь сообразить, насколько серьезно его покалечили. Кажется это было сквозное ранение. Радоваться этому или нет, он не знал. Кровь во всяком случае бежала в два раза обильнее. Вспомнилась детская арифметическая задача, где в бассейн набирали воду сначала из одного крана, а затем сразу из двух. Что-то там следовало посчитать и сравнить. Нынешнее сравнение Максимова не слишком развеселило. Бак, в который он забрался, походил на бассейн, ранам надлежало за время икс заполнить его до краев кровью.
Дотянувшись
Снаружи что-то продолжали кричать, но Сергей уже не слышал. Расстегнув пуговицы ватника, он сколько мог втянул в него голову. Сверху прикрылся руками, опустился на корточки.
Хлопнула дверь. Успокоенные его молчанием, бандиты заглянули в предбанник, самые храбрые с оружием наготове проскочили душевое отделение и ворвались в парилку.
— Сука! Где же он?
— Может в окно улизнул?
— Там Хань с пацанами стоял…
Нашелся, как всегда, и самый догадливый, первый углядевший лестницу.
— Да там же он! Мамой клянусь, там!
В баню заглянул кто-то еще. Лестница заскрипела под чужими стопами. Сергей старался не дышать. Время горения шнура превратилось в мучительную бесконечность. Если бы можно было принять его пульс за секунды, взрыв прогремел бы уже давно, но время играло по своим правилам, посмеиваясь над мирской суетой, понимая, что истинная власть всегда будет оставаться за ним.
— Вставай, котяра!
Что-то жесткое, по-видимому, ствол пистолета, ткнулось в плечо.
— Эй! Нашел, что ли?
— Туточки он. Зажался весь, как цуцик…
Сергей выстрелил прямо сквозь ватник, угодив храбрецу в грудь. Совсем неплохо для слепого выстрела, но вдоволь насладиться он не успел. В следующий миг баньку шатнуло от грянувшего внизу взрыва. Мир лопнул, разорвавшись на части, а вместе с ним лопнула и голова Сергея. Так во всяком случае ему показалось. Тяжелый бак подпрыгнул, в спине больно отозвалось. С хрустом и скрежетом здание баньки осело. Перхая от ядовитого дыма, оглохший и ничего не соображающий, Максимов выдирал голову из телогрейки. Вдохнув едкой горечи, раскашлялся. Человек, тыкавший его в плечо, лежал, перевесившись через край бака. Тут же, возле его руки, валялся пистолет. Машинально подобрав оружие, Максимов кашляя, полез вон. Голова звенела, думать о чем-либо он был просто не в состоянии.
В предбаннике лежало еще трое. Можно было бы обезоружить и их, но Максимову это даже не пришло на ум. Он уже не скрывался и не заботился о какой-либо конспирации. Дверь оказалась сорванной с петель, и, беспрепятственно вывалившись наружу, Сергей рухнул в снег, погрузив лицо в холодное, колющее крошево.
— Чего там такое, а? Гранату никак кинул? — кто-то схватил его за ворот, грубо встряхнул.
Видя вместо человека мутный ореол с белесым пятном там, где надлежало быть голове, Максимов поднял оба пистолета и даванул сначала один спуск, потом другой. Выстрелы показались до смешного тихими. Однако и этих невзрачных хлопков незнакомцу вполне хватило. Отпустив Максимова, он безмолвно повалился в снег. Кто-то выстрелил со стороны, и, не глядя, доверяя скорее слуху, чем зрению, Сергей ответил щедрой канонадой. Пистолеты дергались в руках, пули летели черт знает куда. И, стреляя, он уже бежал к грузовичку. Боль в ноге подутихла. Вероятно, таким анестезирующим образом сказывалось действие контузии. Он плохо видел и плохо слышал, звон в голове не смолкал, и, только оказавшись в кабине, Максимов сообразил до какой степени ему повезло. Ключ зажигания торчал на своем законном месте. Перевозчики пива и сладостей не собирались, как видно, задерживаться.
— Вот и хорошо, вот и славненько!…
Ему казалось, что он это шепчет. На самом деле Сергей почти кричал. Сошедший с ума человек, очутившийся за рулем «Газели». Хрипло смеясь, он завел двигатель, подал машину назад и, развернувшись, вдавил педаль газа до упора. Кто-то отскочил в сторону, хрустнул
Всего через несколько минут он добрался до условленного места. Скрюченным напряженным всадником Леонид сидел на мотоцикле, всматриваясь в подъезжающий грузовик. Максимов и здесь не удержался от того, чтобы не учудить. Поставив машину поперек дороги, задними колесами заставил ее сползти в кювет. Вышвырнув ключи зажигания в окно, заглушил двигатель и выпрыгнул из кабины.
Все по высшему разряду! — он снова орал. Задымленное и перепачканное лицо его сияло дьявольской улыбкой. — Хотел унести от них пулю, но и того не вышло. Зато трофей прихватил! — он замахал пистолетом. Был один, а стало два!
— Ты ранен? — подскочив к нему, Леонид уже помогал усаживаться в коляску.
— Я пьян! Чудовищно пьян… Поверишь ли, взорвать под ногами гранату, оказывается, то же самое, что без передыху вылакать пузырь голландского спирта.
— Тише! Ради бога, тише! Ты вопишь, как оглашенный.
— Я и есть оглашенный! В смысле, значит, оглушенный, — Сергей захохотал. Рукавом принялся утирать лицо. — Жми, Леня! Во весь дух! Скоро эти чайники опомнятся…
Но Леонид и без того уже газовал. Мощная трехколесная машина рванула с места, рыча, помчалась по дороге. Охотники на волков возвращались домой.
Глава 9
На этот раз задание было более индивидуальным. Клим Лаврентьевич исполнял роль экзаменатора. Зная специфическое отношение Лужина к подобного рода делам, им пошли навстречу, продемонстрировав фильм, которого могли, наверное, и не показывать. Камера скользила по залу суда, выхватывая угрожающее движение рук, растерянную мимику на одних лицах и злобную искривленность других. Сидящие на местах подсудимых вслух обменивались репликами, открыто посмеивались над судьями и прокурором. Не стеснялись давать советы и багровому адвокату. Закон кое-как подводил дело к логическому завершению, однако послушники его откровенно трепетали. Что-то мямлил обряженный в черное прокурор, часто путаясь и на удивление кратко говорили судьи. Народные завсегдатаи-заседатели бегали глазами по сторонам, предпочитая не встречаться взглядом с аудиторией. Над ними подшучивали, что-то громко спрашивали, а не слыша ответа, заливались хохотом.
— Эй, краснорылый! — широкоплечий мужчина с залысиной поднялся со скамьи подсудимых. — Не отворачивай хайло, тебе говорю, тебе! Завтра же, слышишь? Завтра же останешься без машины… Ах, у тебя ее нету? Тогда без квартиры. Спалю вместе со всем барахлом… Сукин сын! Кого судить вздумал! Да я тебя сам застращаю!… Убери грабки! Грабки убери, слизняк сопливый!…
Последняя фраза адресовалась смущенному вохровцу, тщетно пытающемуся усадить распалившегося блатаря.
— Срок мне вздумали шить! Да здесь, считай, все наши! Запомнят вас, иуд, как следует! До последней хари!…
Клим Лаврентьевич, сидящий в углу, слащавым голоском комментировал:
— Кличка этого говоруна Кот, тридцать восемь лет, вор со стажем, в авторитете, хотя и не чистый. Но нынче кто у нас чист! Все гребут под себя. Апельсинов и прочих фруктообразных больше, чем воров. Вот и этот поет осану блатным, а втихаря дружит с кем ни попадя. В прошлом имел две ходки. Мог бы иметь и пять, и шесть, но отмазывался. Лапа есть — и не одна, плюс дошлые адвокатики. Владеет, кстати сказать, чуть ли не дюжиной фирм, плотно знается с рэкетом. Последнее дельце — грабеж собственных работяг. Строил офисы с котеджами, на работу нанимал варягов из бомжей, алканавтов и приезжих. Строил, надо сказать, дерьмово. Скупал старые бараки, на скорую руку штукатурил и лакировал. Так что брали эти халупы в основном южане. Но суть не в этом… Расплачивался наш клиент со своими работягами самым паскудным образом — через день наказывал, штрафовал, а в конце концов на жадности и спалился. Выдал всем враз получку за три месяца, а заодно и водки выставил дармовой. Само собой работяги упились до чертиков, по домам расползались на четвереньках. Вот на пути домой их и почистили молотобойцы Кота. Разумеется, и отхарили по полной программе.