«Окаянные дни» Ивана Бунина
Шрифт:
Как произошло убийство Матьяша? 6 июня Домбровский направил командующему 3-й Украинской армией рапорт, в котором описал обстоятельства этого происшествия:
«Дежурный по гарнизону тов. Лапин рапортом донес мне об обстоятельствах, при которых последовало самоубийство помощника моего тов. Матяша. Приехав с проверки караулов в 23 часа 5 июня в здание управления, тов. Лапин, услыхав выстрел, не обратил на это внимания и прошел в караульный отдел.
Здесь ему сообщили, что его требует к себе помощник коменданта тов. Матяш, и когда тов. Лапин поднялся вверх в кабинет коменданта, то застал следующую картину: тов. Матяш с раною в голове сидел на корточках у стола, и его поддерживал тов. Белов. По показанию присутствовавших там командира б-на особого назначения тов. Корниенко и его помощника тов. Авдеева, самоубийство тов. Матяша произошло при следующих обстоятельствах: тов. Матяш обозвал сотрудника уголовно-следственного отдела тов. Милана провокатором и сволочью, на что тов. Милан сказал ему, что он призывает его к партийному суду. Тогда тов. Матяш выхватил револьвер и, размахивая им во все стороны, стал кричать: „Я вас (нецензурная фраза) призываю к порядку“. Тов. Корниенко вновь предложил тов. Матяшу положить револьвер. Но Матяш, ударив револьвером по столу, направил его дулом к себе. При этом все остальные присутствующие разбежались и, не успев оглядеться, все услыхали выстрел. Коим тов. Матяш ранил себя в голову навылет. Смерть последовала моментально. На место происшествия прибыл народный следователь, которому были даны присутствовавшими лицами показания. Об изложенном доношу. Военкомендант Домбровский» [183] .
183
РГВА.
Отметим, что Милан призывал Матяша (его фамилия правильнее писалась как Матьяш) не к большевистскому, а эсеровскому суду, поскольку оба состояли именно в этой партии.
Арест Домбровского, согласно воспоминаниям Фомина, произвел по распоряжению последнего замначальника особого отдела Аркадий Кушнарев, а сотрудники и бойцы этого органа разоружили отряд Домбровского [184] . Складывается впечатление что свою роль в разоблачении Домбровского, а особистов – в разоружении его отряда Фомин в мемуарах несколько преувеличил. Вероятно, арест действительно был произведен Кушнаревым, и несомненно то, что начальник контрразведки 3-й Украинской армии руководил следствием по делу бывшего коменданта Одессы: в местной печати в тот период проходило сообщение об утверждении Фоминым заключения по делу Домбровского, и одним из следователем по нему был особист Ахметов (по всей видимости, речь шла о Михаиле Константиновиче Ахметове (Гуровиче), члене партии с 1916 года, позднее некоторое время возглавлявшем Харьковскую ЧК). Но вот из имеющихся в нашем распоряжении материалов напрашивается вывод, что, в отличие от следственных действий, оперативная разработка Домбровского, приведшая к его разоблачению, велась не контрразведчиками, а штабными сотрудниками. Так, Игорь Шкляев пишет, что общегородской комитет КП(б)У 17 мая 1919 г. рекомендовал «назначить помощником коменданта г. Одессы т. Глебова-Дубровина, как коммуниста и вполне ответственного работника». Правда, он тут же добавляет, что он был чекистом, в качестве которого имел особое задание по наблюдению за действиями коменданта города и порта [185] .
184
А главное – верность. С. 33–34.
185
Шкляев И. Н. История Одесской губЧК. С. 46.
Однако из имеющихся в нашем распоряжении биографических данных Глебова-Дубровина из трех источников [186] видно, что во время операции по Домбровскому он действовал по линии не Одесской ЧК или особого отдела, а штаба 3-й Украинской армии (перед этим он еще успел побывать политработником Высшей военной инспекции Украины), то есть это была сугубо армейская операция. По ее окончании Глебов-Дубровин займется формированием карательного отряда особого назначения при Одесском уездном исполкоме, занимавшегося подавлением крестьянских восстаний. В чекистских органах он работал несколькими месяцами раньше, но отнюдь не в Одессе, а в Курске – в качестве инструктора ВЧК. В Одесской же ЧК Глебов-Дубровин действительно станет работать, но это будет позже – весной 1920 года. По возвращении из Москвы (где он находился на политической и военной работе) его сначала назначат на низовую должность разведчика, вскоре переведут в помощники уполномоченного по борьбе с контрреволюцией Секретно-оперативного отдела, а 24 мая того же года – и в уполномоченные. В последнем качестве Глебов-Дубровин станет вести разработку разведывательной организации Василия Шульгина «Азбука». Прослужит в Губчека он 2,5 года, затем еще полгода – в военной разведке Украины, а затем фактически вернется на свое первое, еще дореволюционное место работы – Черноморский флот, где в Одессе будет судовым механиком, штурманом и капитаном. В этом же городе в 1946 году он скончается, и прочитать мемуары Фомина ему уже не удастся.
186
ГАРФ. Ф. 533. Оп. 3. Д. 643; РГАСПИ. Ф. 124. Оп. 2. Д. 22; Брыгин Н. А. Канва к биографии (рукопись). Материал предоставлен Н. В. Барбашиным.
Следствие по делу Домбровского специальной комиссией в составе начальника следчасти Особого отдела 3-й армии Ахметова, заведующего юротделом Одесской ЧК Окунева и представителя губисполкома Чарского велось неделю с момента ареста (который, что весьма любопытно, он отбывал в Одессе, у себя на дому), а еще спустя 3 дня подписанное всеми тремя следователями заключение было опубликовано в одесских газетах. Вот что в нем говорилось:
«Документальными данными, имеющимися в следственном производстве, гражданин Домбровский уличается:
1) В превышении власти, выразившемся в том, что он, состоя в должности коменданта города и порта, проводил в жизнь мероприятия, состоящие вне его компетенции как коменданта, причем каких-либо особых полномочий на указанные действия гражданин Домбровский не имел.
2) В бездействии власти, заключающемся в том, что он, Домбровский, предоставил своим сотрудникам широкую возможность самостоятельной деятельности и личного разрешения вопросов по делам комендатуры, не установив достаточно строгого контроля за этой работой, следствием чего явились самочинные производства реквизиций без достаточных к тому законных оснований. У комендантского отряда, служащие которого, не чувствуя над собой твердой воли и надлежащего руководства своего старшего товарища – начальника Домбровского, распустились до того, что их поступки зачастую принимали уголовно-преступный характер.
Обстановка личной жизни и поведения Домбровского характеризуют его как человека слабохарактерного, безвольного, чуждого интересам рабочих и крестьян, далекого от классового пролетарского движения (все вместе – черты характера, социальная ориентация! – O. K.), представителем которого он должен был являться на посту коменданта города.
Ввиду изложенного следственная комиссия, находя правильным постановление одесского исполкома об устранении Домбровского от должности коменданта города, со своей стороны полагает, что гр. Домбровский кроме удаления от службы подлежит еще преданию суду.
В то же время комиссия считает своим делом отметить, что преступления, учиненные Домбровским, совершены без всяких корыстных целей в городе, где провокация и контрреволюция свили себе прочное гнездо, а потому во многих случаях действия Домбровского могут найти себе оправдание в условиях момента (интересно, в каких именно случаях. – O. K.). Посему комиссия полагает, что при наложении на гражданина Домбровского наказания ему должно быть оказано возможное снисхождение.
Основанием для настоящего заключения послужил материал, добытый следственной комиссией на месте в г. Одессе. При объективном рассмотрении его следственная комиссия усмотрела, что со стороны многих руководящих органов г. Одессы замечается пристрастное отношение к настоящему делу и личности обвиняемого Домбровского, и потому, в целях вынесения справедливого и объективного решения по настоящему делу, комиссия полагает все производство с материалами и обвиняемым гр. Домбровским препроводить в г. Киев на распоряжение центральной власти Украинской советской социалистической республики.
Настоящее заключение следственная комиссия постановила препроводить на окончательное обсуждение и заключение начальнику особого отдела 3-й У. С. Кр. армии т. Фомину» [187] .
187
Маргулиес В. Указ. соч. С. 204–206.
Что же касается арестованных сотрудников Домбровского – Фрадкина и Шульги, – следственная комиссия постановила производство по делу Фрадкина приостановить до получения результатов ревизии, принятую в отношении Фрадкина меру пресечения (личное задержание) изменить, заменив ее на подписку о невыезде, а Шульгу за отсутствием состава преступления от наказания и задержания освободить вообще.
О задержании и конце командира одной из частей комендантского отряда Корниенко (Наума Фукса), убившего Матьяша, поведало 25 июня 1919 года «Знамя борьбы».
Находившийся в Одессе Адольф Иоффе в интервью местным «Известиям», опубликованном 12 июня, относительно ареста Домбровского заявил, что советская власть такими же репрессивными мерами будет бороться и впредь с теми, кто ее своими действиями порочит. Но на что были направлены эти порочные действия? Чтобы разобраться в этом, попытаемся установить его прошлое. Бунин в «Окаянных днях» называл его бывшим актером, содержавшим в Москве Театр миниатюр [188] . Однако театральный антрепренер Г. В. Домбровский явился всего лишь однофамильцем коменданта Одессы, хотя, возможно, последний в частных разговорах и называл себя бывшим актером в целях придания своей личности большего колорита. Как установил Игорь Шкляев на основе офицерского послужного списка, сохранившегося в Российском государственном военно-историческом архиве, Витольд Мартин Леонович (так было его настоящее имя и отчество, которое он «упростил» до Виталия Марковича) Домбровский был профессиональным разведчиком еще царской армии [189] . Шкляев далее пишет, что заподозрившего коменданта левого эсера Матьяша, назначенного одесским СРД одним из его помощников, застрелили 5 июня люди Домбровского – начальник канцелярии комендатуры Садовский и Корниенко [190] . Если в отношении убийц Домбровского Шкляев прав (вопреки утверждению Фомина, убийцами были не «кавказцы»), то тезис, что Домбровский в Одессе работал на добровольцев, в свое время с хорошей легендой и послужным списком внедрившись в Красную армию, выглядит спорно, поскольку основан в первую очередь на воспоминаниях Фомина. Что же касается убийства Матьяша, то он, скорее всего, пал жертвой одной из «разборок» внутри комендатуры, может быть даже действительно в результате «опьянения», на что обращал внимание со ссылкой на прессу Бунин.
188
Бунин И. А. Указ. соч. С. 105.
189
Шкляев И. Н. История Одесской губЧК. С. 46–47.
190
Там же. С. 47.
А как дальше складывалась судьба Домбровского? Снова предоставим слово Фомину:
«Арестованный, он был направлен в Киев. Здесь он притворился больным и попал в тюремную больницу. А вскоре в город ворвались белые, и тогда Домбровский сразу „выздоровел“. Как выяснилось позже, он явился в „киевскую государственную стражу“… и отрекомендовался поручиком царской армии, предъявив документ, который тщательно хранил с царских времен…» [191] .
Невольно возникает вопрос: а как сей важный документ Домбровский, будучи арестованным, сумел хранить при себе, что его не обнаружили чекисты ни в Одессе, ни в Киеве? Они что, его вообще не обыскали? Или он их просто не заинтересовал? Ведь немало царских офицеров и куда более высоких чинов, вплоть до генеральских, верой и правдой служили новой власти.
191
А главное – верность. С. 34.
О конце Домбровского существуют разные сведения, сходящиеся в одном: он был расстрелян чекистами. Так, в вышедших в 1928 году мемуарах бывшего члена РВС 3-й Украинской, а в 1920 году – члена РВС 1-й Конной армии, участвовавшей во взятии Крыма, Ефима Щаденко, было написано, что Домбровский «как потом выяснилось, был белым офицером, впоследствии расстрелян Крымской ЧК в том же 1919-м» [192] . Конечно, Крымчека в 1919 году он никак не мог быть расстрелян, поскольку с июня 1919 по ноябрь 1920 года Крым был в руках у белых, поэтому это могло произойти лишь в конце 1920 года, если вообще не в 1921 году.
192
Гражданская война 1918–1921 гг. Т. 1. М., 1928.
Фомин также указал, что последним местом белогвардейской службы Домбровского был врангельский Крым. Он вспоминал:
«В декабре 1920 года меня назначают на должность заместителя, а затем начальника особого отдела ВЧК морских сил Черного и Азовского морей. И вот в руки мне попадает интересный документ: письмо офицера, которого арестовала врангелевская разведка как „агента большевиков“. Письмо адресовано самому Врангелю. Автор его подробно рассказывает о себе, как он, царский офицер в чине поручика служил в белой армии и был лично генералом Деникиным направлен к большевикам для разведывательной и диверсионной деятельности. Ему дали специальное задание – постараться проникнуть в Красную армию, войти в доверие командования, добиться ответственной должности и своими действиями восстанавливать население против советской власти. „Прошу Вас направить мое прошение Его Высокопревосходительству генералу Деникину. Он лично сможет подтвердить Вам, что все изложенное мною – правда. И Вы, надеюсь, меня немедленно освободите из-под ареста“, – пишет этот офицер в конце своего прошения.
Я смотрю на подпись: Домбровский.
Знакомая фамилия! Но где он сейчас?!
И тут как раз мои сотрудники докладывают мне, что, по имеющимся у них сведениям, у коменданта Севастопольской крепости для особых поручений есть некто Волков, который, как они предполагают, является не кем иным, как Домбровским, давно разыскиваемым ВЧК…
Дело Домбровского передали на рассмотрение коллегии ВЧК. Вскоре я получил за подписью заместителя председателя ВЧК Ксенофонтова телеграмму о том, что В. М. Домбровский приговорен к расстрелу» [193] .
193
А главное – верность. С. 34–36.
Однако Щаденко, по нашему мнению, все же был несколько ближе к истине, чем Фомин, говоря, что он был расстрелян там же, в Крыму. Известно, как действовали крымские чекисты в период проведения Красного террора, и выглядит странным то, что они могли вообще кого-то отправить в Москву, тем более такого человека, как Домбровский, не опасаясь, что по дороге он повторит побег.
Так кем же был одесский комендант – деникинским разведчиком, сознательно подрывавшим большевистскую власть, как писал Фомин, а затем и Шкляев, или просто уголовником, что полагал известный эмигрантский автор Роман Гуль [194] , ставившим главной своей целью обогащение, а не службу кому бы то ни было. Публицистике Гуля далеко не всегда можно доверять, но в данном случае, по мнению автора, он все-таки был ближе к истине. Почему тот же Глебов-Дубровин, говоря об аресте Домбровского, не обмолвился о шпионской деятельности последнего, что было куда более выигрышным моментом, как если бы он оказался просто мошенником или вором? Позднее бывший одесский окрвоенком Краевский в автобиографии для Наркомвнешторга, где он тогда служил, упоминал о своем участии в разгроме банды Домбровского и тоже ни слова не сказал о его белогвардействе.
194
Гуль Р. Б. Красные маршалы: Тухачевский, Ворошилов, Блюхер, Котовский. М., 1990. С. 231.