Океан Бурь. Книга первая
Шрифт:
— Убьет?
— Убьет не убьет, а жить не даст…
— А за что?
Тогда Васька, уже не таясь, рассказал все, что он делал и что с ним произошло в милиции.
— Ну, сюда Капитон не сунется, — сказал Володя. — Не посмеет.
— А мне все равно. Я бы его сам убил, да силы мало.
— Я, Васька, тебе во всяком деле помощник…
Васька горестно махнул рукой.
— Слушай, Вовка, у тебя тут еда какая-нибудь найдется?
— Да я и сам, как из школы пришел, ничего еще не ел.
— Ты иди попроси,
— Кому ты говоришь…
Володя осторожно пошел к выходу. Вдруг кто-то очень громко и нетерпеливо постучал в дверь. Послышался раздраженный Тайкин голос:
— Ты там уснул, что ли? Да Вовка же! Открой!
— Зачем?
— Да скорей же! Мне горячо!
— Тебе как?
— Горячо мне!
— Говори, чего надо!
— Я стучу ногами. Открывай скорей!
Володя открыл дверь. В прихожей стояла Тая с тарелками в обеих руках. Над тарелками поднимался пар.
— Дурак какой! — закричала она. Поставив тарелки на стол, она затрясла обожженными пальцами и спросила:
— Почему в темноте сидишь?
— А тебе-то что?
— А мне все равно. Еще и замыкается, подумаешь.
— Ну, чего ты расшипелась?
— Включай свет. Это нам с тобой обед и ужин, все сразу.
— Это и все?
— Сейчас хлеб принесу и каша еще будет. Не плачь.
— Хлеба тащи побольше.
— Проголодался?
— Сама знаешь, целый день не евши. Кашу накладывать будешь, смотри не растеряйся. Я, знаешь, как натерпелся за день.
— Ох, Володичка, бедненький! — вдруг жалостливо проговорила Тая, взявшись ладонями за щеки. — Уж накормлю тебя сейчас, накормлю!..
Вот и пойми их, девчонок: то шипела, как кошка, а то вдруг, смотри, какая ласковая сделалась. Как кошка.
Он это давно уже заметил: как бы мама ни сердилась, но стоит только ему прикинуться голодным или даже просто заскучать, как она сразу же начинает гладить по голове и говорить ласковым голосом. Но ведь то — мама. Наверное, все они такие: и маленькие, и взрослые.
Тая убежала за хлебом и за кашей, а Володя, не теряя даром времени, достал из буфета чистую тарелку и перелил в нее свой суп.
— Васька, — шепотом проговорил он, заглядывая в темную спальню, — держи борщ.
Принимая тарелку, Васька отчаянным шепотом предупредил:
— Вовка, держись.
— Сам знаю.
— Она вредная. Видал, как она к тебе ластится. Не поддавайся!
В сенях послышались шаги, Володя бросился к столу. Когда вошла Тая, он уже сидел на своем месте и делал вид, что глотает борщ и при этом захлебывается от жадности.
— Не мог уж дождаться, — заворчала Тая, очень довольная тем, что она разыгрывает старшую и ей подчиняется Володя, который обычно не очень-то баловал ее своим вниманием.
Он положил ложку. Отдуваясь и поглаживая себя по животу, попросил:
— Повторить
— Подожди, сейчас добавку принесу.
Пока она ходила за добавкой, Володя передал Ваське хлеб. Пришла Тая, принесла полную тарелку манной каши и, усаживаясь за стол, сообщила:
— А борща нет. Капитон все съел.
Сразу забыв, что он хочет есть, Володя поперхнулся кашей.
— Капитон?!
— Да, он давно уж у нас сидит.
— Он чего?
— Ну, чего… Водку пьют, ругаются. Нам потому ужинать здесь велели, чтобы мы не слушали. Ты ешь, ешь, а то остынет.
— Что ж ты сразу не сказала?
— А чего говорить? Ваську они очень ругают.
Как и всегда в минуту возбуждения, Володе захотелось выкинуть что-нибудь отчаянное. Он стукнул по столу ложкой.
— Васька находится в надежном месте, — сказал он, вспомнив пьесу из жизни разбойников.
Замирая от предчувствия тайны, Тая спросила:
— Он где? Володичка?
— Этого ты никогда не узнаешь. Он под защитой друга!
— Значит, он здесь! — решила Тая.
— Не болтай.
— Володичка, я никому чесслово! Он здесь. Да?
И вдруг она приложила ладони к щекам:
— Ох, тошно мне!
На пороге спальни стоял Васька, рыжий, лохматый, грозный.
— Замри, Тайка!
Она сильно затрясла своими косичками и для убедительности крепко зажмурила глаза:
— Замерла.
Не разжимая кулака, Васька потер свой припухший от переживаний носик и сказал:
— Теперь мне надо скрываться.
— Мы тебя не выдадим! — заверил Володя.
— От Капитона здесь не скроешься. Он учует. Нос у него, как у собаки. Надо бежать.
— Куда, Васька? — спросила Тая.
— Потом сообщу, — загадочно ответил Васька, будто еще не пришло время разглашать место своего изгнания. А на самом деле он просто и сам не знал, куда ему деваться.
— Ребята, — сказал Васька, — у кого сколько денег есть?
Уезжая; мама, сказала, что деньги она оставила у Елении и когда надо будет на тетради или в кино сходить, то чтобы обращался к ней. Володя недавно взял пять рублей и еще не все истратил.
— Вот, — сказал он, выгребая из портфеля скомканный рубль и сколько-то мелочи, — вот, все остатки.
— Кошкины слезки, — сказал Васька.
— А у меня все деньги в собаке, — сообщила Тая.
— Не жалко?
— Подумаешь.
Все поглядели на собаку, а Володя спросил:
— А как достать?
— Ножом, — деловито ответила Тая, — я всегда ножом. Денежки высыпаются, а рубли никак.
Васька презрительно усмехнулся:
— Эх ты. Тащи кашу.
— Зачем?
— Собаке дадим. Поест — раздобрится, может быть.
Он взял со стола нож и подошел к собаке. Она удивленно смотрела на него. Васька обнял собаку, положил ее на стол и провел ножом по каше.