Океан уходит, океан приходит
Шрифт:
Так я узнала, что у мамы был брат. И он тоже был странником.
Тогда же я узнала, что странники могут еще и путешествовать. Что существуют, оказывается, сотни, тысячи других миров. Дядя почти всегда молчал, но на мои вопросы отвечал охотно. Правда, рассказывая, он всегда смотрел куда-то вдаль, сквозь меня. И мне иногда казалось, что если я постараюсь, если как следует всмотрюсь туда же, я тоже смогу увидеть то, что видел он.
Как я мечтала тогда увидеть хоть один другой мир, не похожий на наш! Но дядя сказал, что все порталы в нашем мире теперь закрыты. Ему удалось побывать в паре миров в молодости, и он ужасно жалел, что вернулся назад.
Отец ужасно злился и требовал прекратить наши разговоры о мирах и странствиях, поэтому мы беседовали тайком. Это было несложно: оба родителя часто отсутствовали. Я даже не знала, чем они занимались, и не интересовалась - слишком я была погружена в себя, в свою природу, и только рассказы дяди могли тогда заинтересовать меня.
Я узнала, что такое музыка - у нас ведь были только специальные мелодии, под которые нас заставляли делать зарядку в школе. Они вовсе не были красивыми, скорее, назойливыми и раздражающими. Но на тех кассетах, что дядя принес из своих странствий, были голоса - мужские и женские, они произносили слова как-то по особенному, это называлось «петь». И там были совсем другие мелодии - они были способны увести тебя прочь из Сьюма. Я серьезно: когда я слушала некоторые из них, я закрывала глаза и словно исчезала, растворялась и возникала в другой реальности, где были люди, что исполняли эту волшебную музыку.
У него также были книги, так не похожие на те, что печатались в Сьюме. С сюжетом, с настоящим сюжетом. Честно говоря, только прочитав их, я и узнала, что такое «сюжет».
У нас ведь в Сьюме были лишь справочники и учебники: естественные науки, точные науки… Я обычно только энциклопедии и читала - там хотя бы иногда попадались интересные факты про животных. Еще у нас были так называемые «книги для досуга» - для каждой возрастной группы свои, но сюжеты были одни и те же: как прекрасен наш Сьюм, как нам удалось достичь таких небывалых высот в науке и прочем. Очень часто попадались и рассказы о наших сверстниках. Герой обязательно хорошо учился, бегал быстрее всех, мог триста раз отжаться от пола.
Однажды герой натыкался на десант вооруженных иномирцев-странников, что собирались завоевать наш мир, но герой был не так-то прост, он, проявляя чудеса смекалки, выведывал планы врага, а то и вообще расправлялся с целой армией в одиночку. Заканчивалась книга обычно тем, что герой поступал в Верхний отряд. И честь ему была и хвала.
Мне хотелось иногда, чтобы вражеский десант прикончил хоть кого-нибудь из этих бесконечных Зелланов и Зейл. Просто… неинтересно же читать, когда уже знаешь, чем все закончится, а такая концовка внесла бы разнообразие…
К слову, родители узнали, что я - странник, когда я сдуру высказала такую идею в школе. Глаза у нашей наставницы были размером со значок Верхнего отряда на обложке очередного шедевра про хорошего-мальчика-из-Сьюма. То есть, большие. Они и так громадные, эти значки, да еще и синие с красным.
Нам не разрешалось использовать «основные цвета» в одежде, в окраске стен домов. Мы вообще мало где их видели. А тут - большой блестящий значок и целых два основных цвета. Он вызывал желание обладать. Даже я, та, которая и мечтать не могла о Верхнем Отряде, хотела бы иметь такой. А на обложке этой книги он был еще и увеличен вдвое. Книга была про то, как один мальчик обрел это сокровище даже до того, как ему исполнился двадцать один - выследив врагов ночью в лесу.
– Нет, конечно, я ничего не хочу сказать,
Я бы никогда не смогла мастерски заболтать врагов и увести их в лесную чащу, где, демонстрируя великолепную физическую подготовку и гибкость ума, при помощи подручных средств перебила бы всю ораву. У меня не было великолепной физической подготовки, я всегда была самой хилой среди других детей. И гибкости ума у меня особой не наблюдалось. Но самое худшее было то, что все мои мысли были написаны у меня на лице, и любой, даже не сильно наблюдательный человек мог меня раскусить. Враги Сьюма не потащились бы за мной в лесную чащу, я бы засыпалась еще на этом этапе.
Я не знала, почему мои родители не сдали меня в Центр. И почему еще раньше не сдали туда дядю. Я не замечала особого расположения ко мне или к дяде, какой-то особой привязанности я не чувствовала. Они вовсе не сочувствовали странникам вообще, наоборот, оба приходили в бешенство, когда мы касались запретной темы. И как я ни старалась, так и не смогла узнать, как нам вообще удалось сбежать и поселиться в лесу. Как до этого удавалось скрываться дяде. Он ничего мне не рассказывал, просто делал вид, что не слышит, когда я задавала ему эти вопросы. И тогда я отстала.
Вообще-то мы жили неплохо. В лесу водилась дичь, росли ягоды. Пища, приготовленная здесь, была намного лучше той пресной гадости, что мы ели в городе. Я даже не знала, что это была гадость, пока мы не переехали. Еды никогда не было много, но мы не голодали. Иногда - я опять-таки не могла понять, откуда - на столе возникали до этого не виданные продукты - желтое масло, какой-то коричневый сладкий порошок. Один раз я заметила обрывок упаковки с надписью на языке саат-хо.
Я, наверное, даже была счастлива. Мне не приходилось трястись, выходя из дому. В городе я постоянно боялась, что кто-то приглядится ко мне и поймет, что я - странник. У меня же это написано на лице, большими яркими буквами на лбу! Основными цветами…
А тут я могла быть странником сколько угодно и даже открыто говорить о своей природе.
Вот только когда приблизилось мое четырнадцатилетие, меня охватил ужас: а вдруг сьюмменсы все же разыщут меня и тут, в лесу? Я просыпалась по ночам от кошмаров, я боялась покидать наш маленький домик. Но когда в день моего рождения за мной никто не пришел, я тут же успокоилась и на следующий же день приставала к дяде, чтобы он поставил мою любимую кассету, болталась по лесу, лазала по деревьям. Я словно с ума сошла от счастья и облегчения. Мне четырнадцать, и меня не забрали в отряд!
Глупая, глупая Зелвитт. Почему я была так уверена, что если до меня не добрались в день моего четырнадцатилетия, то теперь я всегда буду в безопасности?
Мне было почти пятнадцать, когда я пришла с прогулки и увидела сьюмменсовские машины у нашего дома.
***
Без Золлан Налия бы уже давно заблудилась. Центр внутри казался еще больше, чем снаружи. Совершенно не понятно было, как тут можно ориентироваться - стены везде светло-бежевые, пол - белый и сверкающий, над головой ярко светят многочисленные лампы. На них, кстати, лучше не смотреть, уж больно слепят глаза. Кошмарное освещение, чувствуешь себя на приборном стекле микроскопа. Но Золлан уверенно ведет ее бесконечными коридорами, похожими один на другой, мимо бесчисленной вереницы дверей. Она успевает подать Налии знак, с кем из встреченных сотрудников нужно поздороваться, а иногда, завидев очередной белый халат, они ныряют за поворот и ждут, пока он исчезнет с их пути.