Океаны Айдена
Шрифт:
У поворота дороги Одинцов взглянул на него и негромко произнес:
– Ко мне!
Рыжий парень пришпорил лошаденку и быстро догнал хозяина. Тот снова оглядел его.
– Что, Чос, у тебя блохи в штанах завелись?
– Нет, мой господин. Задницу натер. Не люблю на лошади, да еще вскачь…
– Пора бы привыкнуть.
Рыжий Чос пожал плечами, но чесаться перестал.
– Во дворце веди себя прилично, – предупредил Одинцов. – Ради светлого Айдена, не вздумай плюнуть кому-нибудь на сапоги.
– А выше можно? – Чос нахально осклабился.
– Можно.
Улыбка Чоса поблекла.
– Знаю, хозяин. Да ты не тревожься, я шагу лишнего не шагну! Встану, где поставишь.
– Приодеться не забудь, – напомнил Одинцов. – Цепь, браслеты… чтобы все было на виду.
– И об этом не тревожься, – кивнул рыжий. Потом, помолчав, спросил: – Ты мне его покажешь?
– Чего показывать? Сам смотри, узнаешь.
– Да я же его в глаза не видел!
– Так уж и не видел? Ну, у пресветлого во дворце много зеркал… полюбопытствуй.
Чос запустил пятерню в затылок.
– Неужели похож?
– Похож. Такой же тощий да рыжий… нос, однако, подлиннее, чем у тебя, и подбородок скошен…
– Как у крысы?
– Вот-вот.
Задумавшись, Чос покачивался в седле, кивая головой в такт шагу своей лошадки.
– Ну, тогда узнаю… Тощий, рыжий и морда как у крысы… Узнаю!
– Эльс, милый! – Одинцова окликнула Лидор, и он отвернулся от слуги. – Видишь?
Она протянула смугло-розовую руку, показывая на сверкающий шпиль у них под ногами. Скакуны одолевали последнюю треть серпантина, и с высоты город был виден как на ладони. К югу, за площадями и улицами, раскинулся базар, торговые ряды с портиками и колоннадами, на востоке и западе тянулись городские кварталы, где обитала публика почище, дворяне, чиновники, богатые купцы. У самого подножия холма стояли друг против друга два святилища с круглыми башнями, увенчанные бронзовыми шпилями. Храм, на который показывала Лидор, принадлежал Айдену, солнечному божеству, и в его главном зале, еще до отбытия в Ханд, Георгий Одинцов сочетался священными узами.
Проследив за изящной ручкой супруги, он усмехнулся. Как всякая женщина, Лидор считала замужество главным событием своей жизни, и Одинцов не собирался ее разочаровывать.
– Да, милая. Прекрасный храм, и церемония тоже была прекрасной.
На ее губах расцвела улыбка.
– Я словно во сне…
– Разве жизнь не лучше снов? Проснись!
– Но я не хочу, – заявила Лидор, передернув плечиками. – Пробуждение может быть таким ужасным! Вдруг все окажется как раньше… Твой замученный отец, ты в изгнании, а я одна в огромном замке…
Одинцов нежно сжал ее запястье.
– Больше ты не останешься одна, моя дорогая, – пообещал он, как миллионы мужчин обещали до него своим подругам. И сейчас ему казалось, что он говорит чистую правду.
Подъем закончился на полукруглой площадке, обнесенной со стороны обрыва колоннадой. Напротив нее поднималась широкая лестница: мраморные
Одинцов осадил жеребца у правого края колоннады, спрыгнул на каменные плиты и помог сойти Лидор. Затем повернулся к старшему телохранителю.
– Ждать здесь. Четверо хайритов пойдут со мной. – Он оглядел светловолосых воинов. – Ольт, Иньяр, Ирм, Ятрон… Нет возражений, парни?
Со своими хайритами он обращался как с равными. Они не являлись наемниками или слугами; эти северяне добровольно остались с ним, когда брат Ильтар увел хайритское воинство в родные степи. В основном то были молодые мужчины, желавшие посмотреть мир, пожить в чужой стране; вполне естественно, что их айденский родич, Эльс из Дома Карот, предоставил им кров, пищу и развлечения, вроде сегодняшней прогулки в императорский дворец.
Дождавшись кивков четырех своих стражей, он перевел взгляд на Чоса. Его оруженосец и слуга копался в сумке, притороченной к седлу, из которой появились богатая мантия и массивные серебрянные украшения. Минута-другая, и вид Чоса разительно переменился. Скромный наряд скрыл бархатный плащ, расшитый серебряными листьями, на руках засверкали браслеты, шею охватила цепь в два пальца толщиной, рыжие патлы украсил обруч с рубинами. Теперь Чос выглядел так, как полагается доверенному лицу могущественного нобиля, хранителю тайн своего господина. Он вытащил из сумки золотой ларец и поклонился.
– Прямо новый русский, – пробормотал Одинцов на родном языке. Чос снова отвесил поклон, надувшись и приняв важный вид. – Ну, пойдем! Императоры не любят ждать.
Он подал руку Лидор и повел ее вверх по ступеням, мимо изваяний каменных чудищ и бронзовых богов. Золотая дверь распахнулась перед ними.
Назад возвращались прежним порядком, только теперь Чос с драгоценным ларцом ехал сразу за господами. В ларчике хранился императорский рескрипт, возвращавший Арраху бар Ригону титул пэра и Стража Запада, а также все отчее наследие: рудники и поместья, земли, верфи, мастерские, корабли и солеварни. Сумку с ларцом Чос прижимал к животу и был несколько задумчив, словно прикидывал, куда лучше всадить кинжал щедрейшему бар Савалту – в горло ли, в печень или между ребер.
Его хозяин размышлял о том же.
Лидор, обычно свежая и румяная, как майская заря, казалась бледной. Заметив это, Одинцов погладил ее по руке:
– Не унывай, детка. Все позади. Мы своего добились.
Она кивнула, подняв на него глаза, в которых блестели слезы.
– Бар Савалт… Он стоял по правую руку от императора и глядел на тебя… Ты видел, как он смотрит? Мне страшно, Эльс!
– Не бойся. Я им займусь, – сказал Одинцов, и его лицо посуровело.
Веки Лидор дрогнули.