Око Озириса

Фримен Ричард Остин

— Будьте любезны рассказать, что при этом происходило?

— Завещатель зашел в мою контору и мы с ним вместе отправились в его квартиру, а немного спустя туда явился д-р Норбери осмотреть древности, которые завещатель предложил в дар Британскому Музею. Пожертвование состояло из мумии, четырех Канопских сосудов и другой погребальной утвари. Но из всех предметов прибыла только мумия. Остальное должно было прибыть через неделю. Д-р Норбери должен был сообщить директору Музея и получить от него инструкции, прежде чем перевозить вещи в Музей. Завещатель поэтому дал мне инструкции по перевозке вещей, так как сам он должен был уехать из Англии в тот же вечер.

— Инструкции эти имеют какое-нибудь отношение к делу?

— Мне

кажется. Завещатель уезжал в Париж и оттуда, может быть, в Вену. Он поручил мне распаковывать вещи и сохранять их, вместе с мумией, в особой комнате три недели. Если бы ему не удалось вернуться к этому времени, то он просил известить администрацию Музея, что вещи можно взять, когда угодно.

Я понял тогда, что завещатель не знал точно продолжительности своего отсутствия.

— Вы знаете точно, куда он поехал?

— Нет. Он выехал из дому в шесть часов. На нем было длинное пальто. Он взял с собой чемодан и зонтик. Я простился с ним у порога и посмотрел ему вслед. Я не имел понятия, куда он отправился. И больше я его не видел.

— Вы не получали от него известий после отъезда?

— Нет. Я больше о нем ничего не слыхал и от него ничего не получал. Через три недели я сообщил в Музей относительно вещей. Через пять дней приехал д-р Норбери, он официально принял пожертвование, и вещи были перевезены в Музей.

— Когда вы после этого услышали о завещателе?

— Двадцать третьего ноября, в четверть восьмого вечера, м-р Джордж Хёрст приехал ко мне и сказал, что завещатель был у него в его отсутствие и вошел в его кабинет подождать его. По возвращении м-ра Хёрста было обнаружено исчезновение завещателя; он не предупредил слуг о своем уходе, и никто не видел, как он оставил дом. М-р Хёрст был поражен и поспешил в город известить меня. Я также сообразил, что это обстоятельство странное, особенно ввиду того, что я не имел сведений о завещателе. И мы оба решили, что нужно уведомить м-ра Годфри Беллингэма о том, что случилось.

Мы вместе с м-ром Хёрстом отправились с первым поездом в Удфорд, где жил тогда м-р Годфри Беллингэм. Мы приехали туда в пять минут девятого и узнали от служанки, что его нет дома, но что его дочь в библиотеке — отдельном здании через двор. Служанка с фонарем провела нас в библиотеку. Там мы нашли м-ра Беллингэма и его дочь. Беллингэм только что вернулся через заднюю калитку, звонок от которой проведен был в библиотеку. Когда мы шли из библиотеки в дом, я увидал при свете фонаря маленький предмет на лугу. Я указал на него; его подняли и узнали в нем скарабея, которого завещатель носил как брелок. Колечко брелока было сломано. В доме мы спросили, не было ли посетителей. Но все слуги утверждали, что никто не приходил ни после обеда, ни вечером. М-р Годфри и мисс Беллингэм уверяли, что они не слышали ничего о завещателе, не видали его и не знали, вернулся ли он в Англию. На следующее утро я снесся с полицией и просил приступить к розыскам. По розыскам оказалось, что чемодан с инициалами Д. Б. был найден невостребованным в кладовой вокзала Черинг-Кросс. Я удостоверил, что чемодан был тот же, который завещатель взял с собой из дому на Куин-Сквер. Я признал также и содержимое. Служащий станции сообщил мне, что чемодан был сдан двадцать третьего около четырех часов 15 минут пополудни. Он не помнил, кто сдавал. Чемодан оставался на станции невостребованным три месяца, потом был передан мне.

М-р Лорам, сделав заметки у себя, сказал:

— Вы говорите, м-р Джеллико, что знали завещателя очень близко двадцать семь лет. Замечали ли вы когда-нибудь, чтобы он носил кольца на руках?

— Он носил на безымянном пальце кольцо древнего образца со знаком «Око Озириса». Это было единственное кольцо, которое я у него видел.

— Он носил его постоянно?

— Да, по необходимости: оно не снималось с пальца.

По окончании допроса свидетель посмотрел вопросительно на юрисконсульта

м-ра Беллингэма. Но тот углубился в свои заметки, и м-р Джеллико вернулся на свое место.

— Что вы об этом думаете? — спросил я мисс Беллингэм.

— Все так подробно и так убедительно, — отвечала она, — бедный дядя Джон! О нем говорят так холодно и деловито, как о завещателе, точно о каком-то алгебраическом знаке. Кто эта леди?

Она указала на модно одетую молодую женщину, которая появилась на свидетельском месте. Это была экономка м-ра Хёрста, мисс Доббс.

— М-р Хёрст живет один, кажется? — сказал м-р Лорам.

— Я не знаю, что вы хотите этим сказать.

— Я задаю вам вопрос.

— Это я знаю, — сказала злобно свидетельница. — Вы не имеете права делать какие-то намеки молодой девушке, когда там есть еще и кухарка, и судомойка, которые живут в доме, да и он тоже годится мне в отцы.

Тут судья захлопал своими веками для устрашения, а м-р Лорам ответил:

— Я не делаю никаких намеков, я только хочу знать: ваш хозяин, м-р Хёрст, женат или нет?

— Об этом я его не спрашивала, — сказала свидетельница, — почем я знаю? Я не сыщик.

Жалобный голос послышался с судейского места:

— Этот вопрос очень важен?

— Конечно, сэр, — отвечал м-р Лорам.

— Тогда лучше спросите м-ра Хёрста. Он, вероятно, знает.

М-р Лорам поклонился и обратился к торжествующей свидетельнице:

— Не помните ли вы, не случилось ли чего-нибудь замечательного двадцать третьего ноября, два года назад?

— Да, м-р Джон Беллингэм пришел к нам в дом.

— В какое это было время?

— Вечером, пять минут шестого.

— Что случилось потом?

— Я сказала, что м-ра Хёрста нет еще дома. А он сказал, что подождет его. Я ввела его в кабинет и затворила дверь. Потом в свое время вернулся м-р Хёрст, отомкнул дверь своим ключом и прошел прямо в кабинет. В шесть часов м-р Хёрст вошел в столовую — он обедает в шесть — и увидел два прибора. Он спросил — почему два, а я ответила: «Я думала, м-р Беллингэм останется обедать». — «М-р Беллингэм? — спрашивает он. — Я не знал, что он здесь». — «Я думала, что он у вас, — говорю. — Я его провела в кабинет». — «Его там не было, — говорит он, — когда я вошел, и сейчас его нет. Может, он вошел в гостиную?» Посмотрели в гостиной, и там его нет. Потом м-р Хёрст подумал, что м-р Беллингэм устал ждать и ушел. Но я говорю ему, что нет, потому что я все время посматривала. Потом он спрашивает, «что, м-р Беллингэм был один или с ним была дочь?». А я говорю, что это не тот м-р Беллингэм, а м-р Джон Беллингэм. А тогда он еще больше удивился. Я говорю: «Мы лучше обойдем дом, посмотрим наверное, здесь он или нет». Мы обошли весь дом и обыскали все комнаты. Нигде не было. Тогда м-р Хёрст расстроился, наскоро пообедал и побежал к поезду шесть тридцать один и уехал в город.

— Вы говорите, что м-р Беллингэм не мог уйти из дому, потому что вы посматривали. Где же вы были?

— В кухне. Оттуда из окна видна калитка.

— Есть ли другая калитка?

— Да. Она выходит в узкий проход сбоку от дома.

— А из кабинета есть балконная дверь?

— Да, она выходит на маленькую дерновую площадку, против боковой калитки.

— Балконная дверь и калитка были заперты, или, может быть, м-р Беллингэм прошел боковой калиткой?

— И калитка, и дверь запираются изнутри. Он мог выйти, но, конечно, не вышел.

— Почему?

— Ни один джентльмен не станет выходить из дому украдкой, точно вор.

— А вы смотрели, эта дверь была заперта, когда вы хватились м-ра Беллингэма?

— Я посмотрела, когда мы запирали дом на ночь. Тогда она была заперта и замкнута изнутри.

— А боковая калитка?

— Она защелкивалась сама, если хорошенько стукнуть, и никто не мог бы из нее выйти — слышно было бы.

М-р Лорам облегченно вздохнул.

Мисс Доббс повернулась, чтобы уйти, когда поднялся м-р Хиз.