Око Озириса
Шрифт:
— Вы видели м-ра Беллингэма при хорошем освещении? — спросил он.
— Довольно хорошем. На дворе уже стемнело, но горела маленькая лампа.
— Посмотрите-ка вот на это! — здесь ей передали маленькую вещицу. — Этот брелок висел на цепочке м-ра Беллингэма.
— Вы не заметили, был ли он у м-ра Беллингэма или нет?
— Нет, не было.
— Вы уверены?
— Да, уверена.
— Обходя дом, вы заходили в кабинет?
— Нет, пока м-р Хёрст не уехал.
— А когда вы вошли, балкон был заперт?
— Да.
— Какая мебель в кабинете?
— Письменный
— Гардероб замыкается?
— Да.
— Какая мебель в гостиной?
— Небольшой шкапчик, шесть или семь кресел, диван, пианино и несколько столов.
— Как поставлено пианино?
— Наискось, в углу.
— Может ли за ним спрятаться человек?
— Да.
— Обыскивая, вы смотрели за пианино, под диваном?
— Нет.
— Где же вы искали?
— Мы просто отворяли дверь и смотрели, нет ли его там? Мы искали ведь не кошку или обезьяну, а пожилого джентльмена.
— Нет ли в доме комнат, в которые редко заходят?
— Есть комната во втором этаже, которая служит кладовой, и еще комната внизу, где стоят сундуки, чемоданы и разные вещи.
— Вы заглядывали в эти комнаты?
— Нет. Ведь они заперты.
Тут судья захлопал веками, но м-р Хиз опустился на скамью и сказал, что больше нет вопросов.
Мисс Доббс собралась уходить. Но м-р Лорам вскочил, точно кукла на пружине.
— Вы говорили, — сказал он, — что у м-ра Беллингэма не было на цепочке брелока двадцать третьего ноября. Вы уверены в этом?
— Совершенно. Если бы был, так я уж заметила бы.
В публике послышалось хихиканье. Мисс Доббс расплакалась, и ее отпустили. Потом были вызваны постепенно: м-р Норбери, м-р Хёрст и служащий на вокзале. Из них никто не прибавил ничего нового. Потом появился огородник, отрывший кости в Сидкепе. Он говорил то же, что говорил у коронера. Наконец, вызвали д-ра Сэммерса.
— Вы слышали описание завещателя, данное м-ром Джеллико? — спросил м-р Лорам.
— Слышал.
— Можно ли применить его к лицу, останки которого вы осматривали?
— В общем, может быть.
— Я попрошу вас ответить прямо: да или нет?
— Да. Но я должен сказать, что мои определения только приблизительные.
— Хорошо. Исходя из вашего освидетельствования костей и описания м-ра Джеллико, могли бы эти останки быть останками Джона Беллингэма?
— Да, могут быть.
М-р Лорам сел, но тотчас же м-р Хиз поднялся.
— Осматривая эти кости, д-р Сэммерс, заметили ли вы какие-нибудь особенности, по которым можно было бы утверждать, что это останки такого-то индивидуума, а не другого того же роста, размеров и возраста?
— Нет. Я не нашел ничего, что могло бы указать на определенную личность.
М-р Хиз больше вопросов не имел, и свидетеля отпустили. М-р Лорам заявил, что он ничего больше не имеет сказать.
Встал м-р Хиз и обратился к суду от имени ответчика. Это не была длинная речь и не блистала она цветами красноречия. Она состояла исключительно из опровержений аргументов поверенного истца.
Указав вкратце, что период отсутствия
— Доказал ли мой ученый собрат, что завещатель умер? Я думаю, что нет. Самый факт отсутствия завещателя на более долгое время, чем обыкновенно, не дает повода поднимать процесс о подтверждении его смерти и о переходе имущества в другие руки.
Относительно упоминавшихся здесь человеческих костей в связи с этим делом мне хочется сказать следующее: попытка связать кости с завещателем совершенно не удалась. Вы слышали, что говорил об этом д-р Сэммерс.
Мой ученый собрат указывает, что кости найдены были близ Эльтама и близ Удфорда, и что завещателя видели живым в последний раз в одном из этих мест. Вот если бы кости нашлись также в том же месте, это могло бы иметь значение. Но его могли видеть только в одном месте, а кости нашлись в обоих. Здесь мой ученый собрат хватил через край.
Я повторяю, что для оправдания подтверждения смерти завещателя необходимы ясные и положительные доказательства. Таких доказательств нет. Согласно этому ввиду возможного возвращения завещателя в любое время и его права на собственное имущество, которое должно оставаться неприкосновенным, я прошу от вас вердикта, обеспечивающего для завещателя эту меру самой обыкновенной справедливости.
Судья, как бы проснувшись, открыл глаза. Он стал читать сначала часть завещания, а потом свои заметки, которые он ухитрился сделать как-то с закрытыми глазами. Потом он резюмировал свидетельские показания и речи сторон для присяжных.
— Прежде чем обсуждать заслушанное вами дело, джентльмены, — сказал он, — я должен сделать некоторые разъяснения.
Если кто-нибудь уезжает или исчезает из дому и из местности своего обычного пребывания надолго, то подтверждение предположенной смерти происходит через семь лет от числа, когда исчезнувшего видели последний раз. Тогда это подтверждение может быть опровергнуто только предъявлением доказательства, что он был жив в этот период. Но, если требуется подтвердить смерть лица, бывшего в отсутствии более короткое время, то необходимо дать такое доказательство, которое вполне убеждало бы в его смерти. И чем короче период отсутствия, тем яснее должно быть доказательство.
Вы должны быть вполне уверены в основаниях вашего решения.
Истец просит признания смерти завещателя для разрешения раздела имущества между наследниками. Такое разрешение накладывает на нас огромную ответственность. Необдуманное решение поведет к несправедливости по отношению к завещателю, которая может быть непоправимой.
Затем, перечислив вкратце неопределенные показания свидетелей, судья продолжал:
— Итак, джентльмены, ваш вердикт должен быть разбит на две части. Во-первых, согласуется ли исчезновение завещателя с его привычками и характером и, во-вторых, существуют ли факты, доказывающие положительным образом, что завещатель умер. Ответ на эти вопросы, вытекая из того, что вы здесь слышали, должен привести вас к правильному вердикту.