Око воды. Том 2

Зелинская Ляна

— Я не останусь на суд, Кэтриона, — Магнус встал, — и я не буду в нём участвовать. Но я должен был рассказать тебе всю правду. Может, я и тщеславен, но я принял правильное решение — сегодня я сяду на корабль и поплыву в Ашуман с этой книгой. Но сначала… — он снял с шеи медальон аладира и положил рядом с Кэтрионой на топчан, — это мой подарок тебе. В нём моя сила, ты знаешь, что он может. Если он тебе не поможет, то ничто не поможет.

— Зачем, Магнус? — спросила она, внимательно вглядываясь в его лицо. — Ты ведь останешься совершенно без защиты. Ты же понимаешь, что эта книга не даст себя уничтожить просто так?! Зачем ты это делаешь? А как же клятва? Без любви… Без жалости… С чего вдруг?

— Может быть, я мог и не стать рыцарем, мог быть купцом или

капитаном корабля. У меня могла быть жена и дети. И дочь… похожая на тебя. Может быть, поэтому… Я долго думал, и Ребекка, наверное, меня проклянёт за этот поступок, но я не могу сделать так, как она хочет. Я не могу отдать тебя в жертву этой горе. Эти цепи можно снять моим медальоном. После суда у тебя будет на это время, пока остальные отправятся совещаться. Эрионн нужен правильный момент для совершения ритуала, и она будет его дожидаться, поэтому не придёт сюда до утра. В нише, под лестницей, лежат плащ и оружие. На конюшне ждёт послушник с лошадью и моими указаниями. Ты справишься, Кэтриона. А потом садись на корабль куда-нибудь далеко и… не возвращайся.

— А ты? Они же узнают, что ты мне помог бежать, и будут тебя судить! Они же убьют тебя!

— К тому моменту я буду уже в море, а вернусь ли я — это ещё большой вопрос. Уничтожить эту книгу — мой долг. Я ведь давал клятву, надеюсь, ты понимаешь.

— Не делай этого, Магнус! Я не возьму твой медальон! — Кэтриона вскочила.

— Я тоже его не возьму, и тогда мы погибнем оба. Вместо одной жертвы будет две, и одна бессмысленная. Выбор за тобой, — Магнус захлопнул ящичек, развернулся и зашагал к двери, бросив на ходу: — Прощай, Кэтриона.

— Нет, Магнус! Стой! Не делай этого! Проклятье! — она едва не зарычала от досады.

Что за глупец!

Но Старший аладир уже растворился в сумраке дверного проёма. Кэтриона схватила медальон и сжала его в руке. И первая мысль была разомкнуть цепи и бежать за Магнусом.

Милосердные боги! Они ведь могли отплыть в Ашуман все вместе! Взять с собой Рикарда и уничтожить эту проклятую книгу!

Рикард…

Кэтриона опустилась на топчан, глядя на медальон аладира.

Она не может потерять их всех…Она не хочет больше никого терять!

Ярость была похожа на расплавленное золото, подёрнутое алым заревом. Она наполнила Кэтриону, и вместе с ней пришло понимание того, что ей больше не нужно умирать и начинать всё заново. Что-то внутри дрогнуло. Лопнуло, как тогда в Лааре, во время битвы Дитамара с Рикардом, и огненный цветок родился внутри, где—то у сердца, и начал медленно распускаться, лепесток за лепестком, наполняя её жаром. Он прорастал, растекаясь по венам жидким огнём и наполняя её решимостью. Кэтриона медленно надела медальон на шею.

Зря Магнус его отдал! Чтобы снять эти цепи, ей не нужен медальон. Огненную птицу не удержат никакие цепи!

Она встала, подошла к стене и приложила к ней ладони. И память башни откликнулась, хотя не должна была. Но теперь Кэтриона была сильнее, чем защита башни, идущая от Источника.

И когда из полумрака дверного проёма появилась Эрионн, а за ней Старшие аладиры, Кэтриона уже знала, что ей делать. Среди вошедших она увидела Рошера и Ребекку и обратила внимание, что лица всех участников суда, может быть, кроме Адды — Старшего лекаря, хранили напряжённое безразличие. Никто не хотел показывать своих истинных чувств.

Кэтриона не ответила на приветствие, просто прислонилась к стене спиной, молча вглядываясь в тех, кто стоял перед ней. Она молча слушала обвинения, которые зачитал ей Кмирр — Старший настоятель над послушниками, и лишь усмехнулась.

— Что ты скажешь в своё оправдание? — Кмирр свернул свиток с обвинениями и спрятал его в кофр.

Кэтриона сделала шаг вперёд и, посмотрев в глаза Рошеру, произнесла негромко, но казалось, что её слова эхом отразились от сводов башни:

— Я скажу, что, может быть, ты, Рошер, и был прав, когда изливал мне

душу перед тем, как дать змее укусить меня. Но змеиный яд не убьёт наследницу ашуманского трона, — усмехнулась она, — я понимаю, ты не знал. Но ты был прав — Орден давно утратил своё предназначение. Мы не латаем дыры в тонкой ткани мира, не лечим пробои, мы просто ловим, вешаем и отправляем на костры, забирая земли и золото и выжигая следы ирдионским огнём. Но каждое пятно от такого огня лишь делает сильнее то чудовище, в которое превратился Источник Ордена. И поэтому граница миров тает от этого, позволяя чудовищам вроде лаарского Зверя приходить в наш мир и в нём оставаться. А вы сейчас стоите и обвиняете меня. Но достаточно прикоснуться к этой стене, чтобы прочесть вашу память и понять, что вами движет: я всего лишь средство для достижения одной простой цели — места магистра. И у каждого из вас свой мотив. Часть из вас хочет судить и убить меня, чтобы лишить Магнуса сил бороться. Ведь я его слабое место. А ты, Рошер, служишь королеве и надеешься, что все здесь, так или иначе, сожрут друг друга, пока ты будешь тихо стоять в стороне, поддерживая Байсу и Ксайра? А когда Байса победит, то он просто погибнет, пытаясь укротить ашуманского хитта, и королева сделает тебя магистром. Об этом ведь ты думаешь прямо сейчас? Или Ксайр будучи пьяным сорвётся с лестницы… А ты, Ребекка, хочешь сломать Магнуса, принеся меня в жертву, чтобы в итоге править его руками из тени? И я говорю вам это потому, что понимаю — меня не оставят в живых, слишком много тайн я уже знаю. Вы сейчас уйдёте и будете заключать друг с другом новые союзы, пряча свои грехи в новых договорённостях, а мне в любом случае придётся умереть, чтобы никто не узнал правды. Я правильно всё поняла? — она снова усмехнулась и, видя напряжённые лица, добавила: — Магнус пожертвовал собой, чтобы спасти меня. Он хочет всё изменить. Но ему это не под силу, пока вы все хотите только одного — власти. Пока вы хотите трона в самом прекрасном саду и вереницы послушников, идущих по лестнице к вашим ногам. Так может, всё дело в этом? В этой скале, лестнице и этой башне?

Она развела руки в стороны и повернула их ладонями вверх, разжимая кулаки. Железные обручи на её запястьях внезапно раскалились, вспыхнули и сгорели, превратившись в хлопья белого пепла. И обрывки цепей звякнули, падая на каменный пол. Мгновенье, и вот уже растворились стены и каменный пол, и Кэтриона оказалась на вершине горы, перед башней из чёрного тумана. В этот раз Дэйя показала её истинное чёрное нутро. Башня была живой, а туман, из которого состояли её стены, клубился и пульсировал.

Но Кэтриона больше не боялась.

Огненный цветок внутри неё раскрылся, и всё в башне засияло алым и золотым. Его лепестки росли, изменялись, пока не превратились в огненные перья-лезвия. И вот уже это не цветок, это огненная птица, совсем как на гравюре в той книге, что показывал Кэтрионе Сираффа.

Она тряхнула руками, и крылья расправились. И они были такими огромными, что ими, казалось, можно дотянуться до моря, а может, и дальше, до самых эддарских гор. Кэтриона ощутила, как они наливаются силой, как каждое перо дрожит от текущего в нём огня. Она осторожно взмахнула ими, и искры алого золота полетели во все стороны. Пол под ногами задрожал так, что опрокинулись жаровни, и с балок под потолком посыпалась пыль. Угли потухли, дым пополз во все стороны, и аладиры, испугавшись, отступили к выходу. А башня всё продолжала дрожать.

— Что она делает! О, боги! Да остановите же её! — услышала Кэтриона крик Ребекки.

Кто-то бросился к ней, но горячая волна отбросила его в сторону, ударив с силой о каменную стену.

—Ты хотела принести меня в жертву, Ребекка? — произнесла Кэтриона, запрокидывая голову. — Вот твоя жертва!

Ещё взмах, и дрожь башни усилилась, так что по стене пошли трещины, и низкий гул начал подниматься из недр ирдионской скалы. Несколько камней выпало из кладки, и аладиры в панике бросились к выходу. Кэтриона вдохнула и внезапно ощутила, что наконец-то может дышать полной грудью. Ощутила на лице свежий ветер и поняла: