Окопники
Шрифт:
Иван упал, едва поднялся, увидел, как вдоль наспех вырытого перед атакой неглубокого окопа, будто обеспамятев, бежал немец. В одной его руке была зажата винтовка, в другой — пилотка. Иван видел его загривок, мокрую у шеи полоску воротника. Вот он обернулся, стал рвать с пояса гранату. Иван, сжав занемевшими руками ложе винтовки, нанес фашисту удар в грудь и согнулся под тяжестью оседавшего тела. Выдернул штык, оглянулся на застывший в воздухе крик Алексея Букреева, напарника Прова Трофимовича, которого подняли
Иван перепрыгнул через окоп, выбежал на пригорок. Знойная волна дохнула в лицо. В тот же миг ослепительный луч солнца, выглянувшего из дымной тучки, резанул по глазам.
— Назад! Назад! — закричал кто-то Ивану.
Перед ним вырос огромный, весь багрово — красный, с черными, выбившимися из-под съехавшей набок пилотки
волосами капитан. Тот самый, с которым Иван впервые встретился ночью в правлении колхоза.
— На кого взвод бросил? — налетел он на Ивана. — Кто фланг будет прикрывать? Латай дыру! Не видишь — прорвали!
С правого фланга фашистские автоматчики хлынули в образовавшуюся брешь. Отрезвев от хмеля удачной атаки, Иван оглянулся, увидел, как за ближним пулеметом курсант ткнулся головой в щит. Иван оттащил его, сам лег за пулемет. Фашисты попятились, теснимые огнем. Вот белыми облачками вспыхнули над ними и шрапнельные разрывы нашей артиллерии.
Иван разжал пальцы на рукоятках пулемета.
Пехота еще постреливала, но уже лениво.
Разбросанные по степи, горели передки немецких орудий. Чадила, упершись в стену противотанкового рва, немецкая танкетка. Огонь злобно догрызал брошенный в лощине фашистский обоз.
И тогда Иван понял: выстояли! Ему хотелось крикнуть, подбодрить изнемогших курсантов, обрадовать их, но он едва смог пошевелить запекшимися губами.
— Выходит, бить немцев можно… — сказал капитан, подсаживаясь к Ивану. — Кури!
— Можно, — согласился Иван.
Капитан скосил глаза на Берестова, сказал:
— И чему вас только учили?.. Разве можно кидаться в такую бессмысленную атаку… Это неразумно.
— По — разумному, мой взвод должен был сидеть в доте?..
— вскинулся Иван.
Кйпитан усмехнулся, притушил окурок о каблук сапога, поднялся:
— По — разумному — так нам в атаку не следовало бы подниматься…
Следом за Подзоровым шел немец. И непонятно было, кто кого ведет. На Подзорове китель и брюки изодраны, словно их терзала свора собак. Пленный шел в аккуратно подогнанном обмундировании мышиного цвета. Рукава засучены, в руках автомат, правда без магазина,
— Это он так располосовал тебе китель? — спросил Иван у Подзорова, кивнув в сторону немца.
— Не — е… — устало сказал Подзоров. — Те богу душу отдали, сволочи. Этот бросил автомат — и лапки кверху.
Подзоров взял у немца автомат, передал Берестову.
— Пригодится. Хорошая штука.
Капитан о чем-то спросил пленного по — немецки.
Тот быстро залопотал. Берестов понял только два слова: «рус Иван».
— Я его спросил: что он скажет о нашей атаке? — перевел капитан. — Немец ответил, что «рус Иван» совсем не умеет воевать. И что немецкое командование никак не ожидало такой рискованной атаки.
— Это их командование не ожидало, а они? — спросил Берестов.
— Они подчиняются командирам. У них дисциплина. А у нас… Недаром они нас называют Иванами.
— А разве это оскорбительно — называться Иванами? — обиделся Берестов.
— В следующий раз я запрещаю вам оставлять взвод на произвол судьбы, товарищ лейтенант! И потом эта ваша атака могла стоить жизни всему батальону. Скажите спасибо, что к ним танки не подоспел!..
Хмуря брови, Берестов отвернулся. «Кто ты такой, что будешь мне указывать?»
— С сегодняшнего дня я ваш командир батальона. Моя фамилия Дерюгин. Федор Михайлович Дерюгин.
— А тот комбат, что… убит? — Иван глянул на капитана, не его тонкие губы.
. — Нет. Он — заместитель командира полка… Так что хотите вы или нет, а придется подчиняться мне. И вот вам мой приказ: ваш взвод должен немедленно и как можно более скрытно возвратиться в свой дот.
— Слушаюсь, — Иван вскочил и взял под козырек.
— Немец вот — вот опомнится, и тогда нам здесь, на открытом поле, несдобровать, — уже мягче пояснил свое решение капитан. И вновь, посмотрев на пленного, сказал ему что-то по — немецки.
Немец с торопливой готовностью щелкнул каблуками, пошел вслед за ним.
Возвращаясь в дот, Иван наткнулся на труп немецкого минометчика, которого он убил еще до атаки. Минометчик лежал вниз лицом. Иван окинул взглядом бездыханное
тело врага. Ему было жаль этого белокурого, с прилипшими к шее завитушками волос, парня…
В доте, как награда за удачную атаку, курсантов ждали заплутавшиеся в пути письма.
— И вам письмо, — крикнул ему Стахов.
«От Тани?» — у Ивана перехватило дыхание.
Письмо было от сестры Ани. «У нас все хорошо…» — писала она. «Хорошо… — подумал он. — А по сообщениям Совннформбюро, бои идут уже под Тихорецком. Успеет ли отец эвакуировать семью?» Иван заглянул на другую сторону письма: не черкнула ли сестра чего-нибудь о Тане… Ни слова. Обидно. Ни одной весточки от Тани!
Он вышел из дота.
Над холмом таял белесый, с грязными подпалинами, дымок. Это догорала фашистская танкетка.
Иван вдруг заново пережил те скоротечные минуты боя, когда он кинул в атаку кучку курсантов своего взвода… А если бы не поддержали?..