Октавия

Купер Джилли

Все напряжение, с таким трудом сдерживаемое целые сутки, вдруг прорвалось наружу. Опустившись на скамейку, Гэрриет хохотала и хохотала до слез.

Но веселилась она недолго. Охотники с собаками скоро скрылись из глаз и больше не появлялись. Пора было возвращаться к Уильяму. Домой она приехала подавленная: возможно, давали о себе знать сегодняшние треволнения, а возможно, что-то другое. Усаживая за стол детей и подогревая полдник для Уильяма, она пыталась разобраться в причинах своей хандры. Вероятно, просто устала, решила наконец она.

***

–

Смотри, я угодил в твою гостиницу, а ты даже не заметила, - сказал Джон.

– Да? И сколько ты мне теперь должен?
– спросила Гэрриет.

– Целую тысячу! И, между прочим, сам тебе честно сказал.

– Молодец, - похвалила Гэрриет и подумала про себя: лучше бы промолчал.

– Вот твоя тысяча, - сказал Джон.
– Теперь можно играть еще полчаса, не меньше.

Гэрриет мечтала только о том, чтобы он поскорее у нее выиграл. Все равно она слишком волновалась за Севенокса и не могла сосредоточиться. Шансов выиграть в “Монополию” у нее не было никаких, ей просто хотелось закончить игру как можно скорей.

К счастью, в этот момент в дверь позвонила Сам-ми. Она привела с собой Джорджи и Тимоти - старшего сына Пембертонов, который дружил с Джоном, - и вскоре дети, все вчетвером, исчезли в глубине чердака.

Самми с Гэрриет вернулись в детскую, где по ковру ползал неутомимый Уильям.

– Как было вчера у Арабеллы?
– спросила Самми.

Гэрриет дала ей краткий отчет о событиях вчерашнего вечера.

– Честно говоря, я не знала, куда деваться, - закончила она.
– Если бы не Кори, я бы, наверное, там же провалилась со стыда.

– А мне Чарльз Мандер нравится, - сказала Самми.
– Его тут многие считают лучшим производителем - если не Йоркшира, то, во всяком случае, его западной части.
– Она довольно расхохоталась.
– Представляю, как Арабелла выпихивала тебя на кухню.

– С виду она как будто даже ничего, - задумчиво пробормотала Гэрриет.
– Вот только зачем она так себя навязывает?

– Наверное, от отчаяния. Интересно, сколько ей, лет тридцать? Бр-р-р!.. Надеюсь, я не доживу до такого ужаса.

– Сорок, наверное, еще ужаснее. А миссис Боттомли, вероятно, уже за пятьдесят.

Обе примолкли, пытаясь постичь всю чудовищность пятидесяти.

– Кори тридцать четыре года, - сообщила Самми.
– Для мужчины вроде бы не так страшно. Но все равно: когда ты родилась, ему было четырнадцать. Он уже ходил на вечеринки, краснел, бледнел и обливался холодным потом из-за каких-нибудь прыщавых девиц - только представь.

Гэрриет подумала и решила не представлять.

– Элизабет с Майклом тоже помучились после вчерашнего, - сказала Самми.
– А тут еще в доме, оказывается, кончились таблетки алказельцер. Так Майкл, представляешь, спустился среди ночи на кухню и проглотил шестнадцать таблеток детского аспирина.

– А что будет в пятницу?
– спросила Гэрриет.

– Бал охотников, - ответила Самми.
– Это у них в охотничьем клубе такое ежегодное развлечение. Все напиваются вдрызг

и начинают трубить в охотничьи рога, потом по очереди бегают наверх, запираются в какой-нибудь спальне и трахаются там как сумасшедшие.

Она начала играть с Уильямом; смешила и щекотала его, малыш залился неудержимым смехом.

– Кто еще будет у Элизабет на балу?
– спросила Гэрриет между прочим, разбирая выстиранное белье.

– Ты хочешь спросить, - лукаво прищурилась Самми, - кого она наметила для Кори?

Гэрриет покраснела.

– Я просто подумала, может, там будет кто-нибудь из тех, кого я вчера видела у Арабеллы.

– Для него она пригласила свою самую шикарную подругу, Мелани Брукс. Это еще одна разведенная неврастеничка. Я читала письмо Элизабет к ней. “Дорогая Мелани, я рада, что в пятницу мы наконец увидимся. Постарайся подъехать пораньше, чтобы успеть привести себя в порядок. Ты же знаешь, вечером тут будет слишком шумно, а ты непременно должна быть на высоте. Я подыскала для тебя такого партнера - увидишь, закачаешься. От него, правда, только что ушла жена, и он пока ведет себя как безутешный супруг, но это пока”.

Гэрриет едва заметно нахмурилась.

– Не переживай, - сказала Самми.
– Она же старуха. Ей не меньше тридцати, и ноги кривые.

– На балу под длинным платьем их не будет видно, - угрюмо заметила Гэрриет.

Зазвонил телефон. К удивлению Гэрриет, это оказался Билли Бентли.

– Привет, - смущенно сказала она.
– У вас там уже все кончилось?

– Я освободился раньше, у меня жеребец захромал. Так, ничего серьезного, отдохнет несколько дней и будет в полном порядке.

– Как сегодня охота?

– По правде сказать, так себе. Эти защитники лисиц подкинули какого-то огромного пса, черного в серых пятнах, - он нам перебаламутил всю свору. Гончие выбежали на шоссе - слава Богу, никто не пострадал, - а кончили тем, что загнали одну несчастную рыжую кошку в сортир какого-то дома и чуть не разорвали ее в клочья.

– О Господи! И что кошка?

– Улизнула, слава Богу, - не то завтра эта история была бы во всех газетах.

– А этот черно-серый?

– Мы еле-еле отогнали его от своры, а потом Кори всех выручил, взял его на себя. Он дал пятерку какому-то местному парню и велел отвезти пса к вам домой. Сказал, что не отпустит его, пока эти диверсанты с плакатами сами за ним не пожалуют. Правда, он совершенно дикий, не знаю, как вы там с ним будете управляться.

Гэрриет прикрывала трубку рукой и мужественно давилась смехом.

– Зато потом собаки наконец взяли след. Послушайте, вы в пятницу ничем таким не заняты?

– Да как будто нет. У меня как раз свободный вечер.

– Так, может, встретимся?

– Хорошо.
– Ну и пусть, пусть Кори обхаживает своих шикарных неврастеничек, она не будет ему мешать.

– В пятницу как раз будет бал охотников - надеюсь, вы не возражаете?
– сказал Билли.

– Ой, - невольно вырвалось у Гэрриет.