Октавия

Купер Джилли

– А ты… никуда от нас не уйдешь?
– спросил Джон.

Гэрриет покачала головой.

– А может, тебе выйти замуж за папу, как Шатти сказала?
– оживился Джон.

– Но ведь он не хочет на мне жениться - так что в итоге может получиться то же самое. Жениться стоит, только если очень любишь.

На постель упала чья-то тень, и Гэрриет обернулась. Над ней стоял Кори.

– Привет, - сказал Джон.

– Пойду сделаю тебе горячего шоколада, чтобы ты уснул поскорее, -

сказала Гэрриет и выскользнула из комнаты.

Когда она вернулась, Джон уже засыпал.

– Не уходите, - сонно пробормотал он.
– Останьтесь оба, и ты и ты… Па, Гэрриет тоже тяжело, помоги ей…

Глаза Гэрриет вдруг переполнились, и слезы поползли по щекам. Она присела на кровать и отвернулась, чтобы Джон не видел ее лица. Ладонь Кори, горячая и сухая, легла на ее руку.

Гэрриет застыла, почти не дыша. Он был так близко, но желание оказаться еще ближе бесстыдно пульсировало в ней. Она отвела взгляд, чтобы он не мог прочесть это желание в ее глазах.

– Уснул, - сказал Кори.

Гэрриет неловко поднялась на ноги и, не говоря ни слова, вышла из комнаты. В коридоре Кори догнал ее и, взяв за плечи, развернул к себе. Свет из спальни падал на его лицо, постаревшее за один день.

Боже, как он несчастен, подумала Гэрриет.

– Все это так тяжело для тебя, - с трудом выдавила из себя она.

– Для тебя тоже, - тихо сказал он и просто, и спокойно, будто и не могло быть иначе, притянул ее к себе.

– Не плачь, моя хорошая.

Остатки ее сил улетучились.

– Не плачь, - повторил он.
– Мы нужны друг другу, и глупо делать вид, будто это не так. Ну, маленькая моя? Увидишь, скоро у нас с тобой все устроится.

Гэрриет вдруг с неожиданной, почти пугающей ясностью увидела, как она любит этого человека.

Но я не вынесу этого еще раз, безмолвно крикнула она. Я не могу больше сходить с ума из-за того, кто меня не любит… кто сам сходит с ума по другой.

Еще секунду она трепетала в его объятьях, потом отступила на шаг.

– Так нельзя, - задыхаясь, проговорила она.
– Я нужна тебе как таблетка аспирина, на несколько часов, чтобы облегчить боль. Я так не хочу. Боль потом все равно вернется… сильнее, чем прежде.

– Не обязательно. Может быть, она уйдет насовсем.

Но Гэрриет, не слушая его, бросилась в свою комнату. В эту ночь она проплакала до рассвета, потому что знала, что оттолкнула его тогда, когда была ему нужнее всего, и что он, Кори Эрскин, никогда уже больше не попросит ее о помощи.

Глава 20

Обстановка в доме до того накалилась, что, когда на следующий день пришла телеграмма от “Метро-Голдуин-Майер” и выяснилось, что Кори должен

срочно лететь в Штаты, всем как будто даже немного полегчало. Тритон, почуяв разлуку, явился в комнату Кори и с горестным видом уселся в раскрытый чемодан. Гэрриет Прекрасно его понимала, сама же утешалась тем, что Кори собирался пробовать Пифию на скачках и, значит, должен был вернуться через две недели, не позже.

***

Гэрриет отчаянно недоставало Кори. Она так привыкла к тому, что можно в любой момент обратиться к нему за помощью и советом, что теперь чувствовала себя потерянной и в тысячный раз кляла себя за то, что отвернулась от него.

Шатти после отъезда матери утешилась довольно быстро. Кори все-таки купил ей велосипед, и теперь вся ее энергия уходила на то, чтобы научиться на нем ездить. Джон, наоборот, выглядел подавленным, ничего не ел и жаловался на головную боль.

На другой день после отъезда Кори у миссис Боттомли был выходной.

– Мне надо поместить что-нибудь в “Крейвен геральд”, - сказала она, входя в кухню. На ней уже была фиолетовая чалма и ондатровая шуба.

– Зачем?
– машинально спросила Гэрриет.

– Скоро десять лет, как скончался мистер Боттомли.
– Миссис Боттомли горестно поджала губы.
– В годовщину его смерти я всегда помещаю несколько строк в колонке поминовений - так принято.

Принято, подумала Гэрриет. Наверное, что-нибудь вроде: “Вечная память бабушке милой, которая нынче сокрыта могилой”.

– Обычно для меня все писал мистер Кори, а вчера он уехал в такой спешке, что я не успела его попросить, - пожаловалась миссис Боттомли.

– А мистер Боттомли живет теперь на небе в комнате для гостей, да?
– спросила Шатти, которая всегда живо интересовалась вопросами смерти.

– Да, вероятно, - кивнула Гэрриет, чтобы не углубляться.

– Повезло ему, - сказала Шатти.
– Утром, как проснется, он там может есть печенье прямо из пачки. Как ты думаешь, а зубы там, на небе, чистить надо?, - Может, можно дать тот же текст, что в прошлом году?
– предложила Гэрриет.

– Нельзя, люди заметят, - вздохнула миссис Боттомли.
– Придется самой что-то придумывать. Ну, до свидания!
– заключила она и, напевая себе под нос какой-то псалом, отправилась на автобусную остановку.

Гэрриет взяла стопку выглаженного белья и пошла наверх: пора было будить Уильяма. Внезапно из комнаты Джона донесся громкий стон. Уронив белье, Гэрриет бросилась к двери. Джон, белый, как бумага, лежал на кровати и стонал, обхватив голову руками.

– Болит! Болит!..

Он был весь в поту, градусник показывал тридцать восемь и четыре.