Октавия
Шрифт:
Специалист, явившийся около одиннадцати, не разделял общего оптимизма.
– Опасность еще есть, - сказал он.
– Позовите меня, когда мальчик придет в сознание.
От этих слов сердце Гэрриет снова болезненно сжалось. Боже, не дай ему умереть, мысленно твердила она.
Через четверть часа появился доктор Уильяме. К вопросам, которыми засыпала его Гэрриет, он отнесся еще прохладнее, чем накануне.
– Скажите, он поправится?
– в отчаянии спрашивала она.
– Послушайте, мисс Пул, -
– Доктор Уильяме не может уделять вам одной столько времени. Его ждут другие пациенты.
– Простите, - настаивала Гэрриет, - но после обеда приедет отец Джона, и я должна буду обо всем ему рассказать.
– Он, кстати, звонил минут десять назад, - сказала сестра Маддокс.
Гэрриет побелела.
– Что он сказал? Почему вы не позвали меня к телефону?
– Какая разница, почему?
– пожала плечами сестра Маддокс.
– Вы выходили то ли в туалет, то ли сделать себе кофе.
– Все равно, вы могли меня найти. Вы же знали, что я уже несколько дней пытаюсь с ним связаться.
– По-вашему, сестре Маддокс нечем заняться, кроме как работать телефонисткой для всех пациентов и их родственников?
– язвительно осведомился доктор Уильяме.
– Не забывайте, Джон здесь не единственный.
– Но для меня он здесь единственный!
– уже не сдерживаясь, выкрикнула Гэрриет.
– Я сюда попала?
– послышался за ее спиной глубокий взволнованный голос.
Все обернулись. В дверях, словно знаменуя собой начало новой сцены, стояла Ноэль Белфор в эффектной черной меховой шапке.
– О, я уже вижу, что сюда!
– Увидев сына, она быстрыми шагами приблизилась к его кровати.
– Мой мальчик, мой славный мальчик!
– срывающимся голосом произнесла она.
И тут же, словно в ответ на выходную реплику примадонны, Джон шевельнулся, вздрогнул и открыл глаза. Некоторое время он смотрел на Ноэль, не веря, и наконец хрипло простонал:
– Мама!..
Его бледное лицо словно осветилось изнутри, и Гэрриет испытала невыносимые муки ревности.
– Мама, это правда ты?
– Да, мой мальчик, это я. Боже мой!.. Что тебе пришлось пережить!
– Она отвела влажную светлую прядь у него со лба.
– Рука болит, - пробормотал Джон.
– Знаю, милый, - сказала Ноэль.
– Это из-за гадкой капельницы, - но ведь она тебе помогает, с каждой минутой тебе делается все лучше и лучше. Ты у меня храбрый мальчик, ты все выдержишь. Видишь, какие здесь прекрасные сестры и врачи, они все так стараются тебе помочь.
– Мне уже лучше, - сказал Джон.
– Только голова еще… - И, вздохнув, он опять провалился в беспамятство.
Ноэль наклонилась и поцеловала его лоб, явно сознавая, что представляет собой невыносимо трогательное зрелище. Восхищенные взгляды зрителей были прикованы к ней. Сейчас все
Ноэль выпрямилась и только теперь огляделась. Сняв шапку, она небрежной рукой провела по волосам, отчего те легли золотой живописной гривой. После этого, осветив печально-ослепительной улыбкой нянечек и сестер, она направила главный прожектор своего взгляда на доктора Уильямса. Доктор зарделся, как девица.
– Меня зовут Ноэль Белфор, - сказала она, протягивая руку.
Будто кто-то тут мог этого не знать.
– Мы и не знали, что вы мать Джона, - проговорила потрясенная сестра Маддокс.
– Думаю, Гэрриет решила, что это не так уж важно, - сказала Ноэль.
– Я ее понимаю, ведь речь шла о жизни Джона… Как мой сын, доктор?
– По правде сказать, он был очень плох. Но сейчас, думаю, уже выкарабкался.
– Сколько он уже здесь?
– Четыре дня.
– Четыре дня?! Почему мне не сообщили раньше?
Словно не видя ничего вокруг, Ноэль опустилась на стул и дрожащими пальцами вытащила из сумочки сигарету. Полы шубы разошлись в стороны, выставляя на всеобщее обозрение ее ослепительную грудь.
Доктор Уильяме тотчас подскочил с зажигалкой.
– Мы искали вас, - возразила Гэрриет.
– Ваш агент сказал, что вы в Париже, но где точно, он не знал.
– Это студия заботится, чтобы мне никто не мешал, - сказала Ноэль.
– Я ведь поехала в Париж, чтобы учить роль. Бедняжка Гэрриет! Вам тут пришлось справляться со всем одной. Представляю, как вы намучились.
Доктор Уильяме улыбнулся ледяной улыбкой.
– Мисс Пул относится к своим обязанностям няни очень, очень серьезно.
Ноэль, мгновенно уловив иронию, скользнула по Гэрриет внимательным взглядом и спросила:
– Где Кори?
– Сейчас, вероятно, летит из Штатов в Англию, - ответила Гэрриет.
– Он звонил сегодня, - добавила сестра Маддокс.
– Сказал, что будет после обеда.
– Слава Богу, - выдохнула Ноэль.
– И слава Богу, что мы можем встретить его хорошими вестями. Гэрриет, - обернулась она.
– Я хочу немного посидеть с моим сыном. Идите, выпейте пока чаю. У вас очень утомленный вид.
Гэрриет и правда еле держалась на ногах от усталости. Черные круги под глазами, грязные, слипшиеся волосы, юбка не той длины, что надо, - все это вместе смотрелось втрое отвратительнее рядом с несравненной Ноэль Белфор.
Бредя в столовую, она равнодушно думала о том, что оставшийся в палате доктор Уильяме наверняка рассказывает сейчас Ноэли о том, как гадко она, Гэрриет, вела себя с сестрами и какое вредное воздействие оказывала на Джона. А днем приедет Кори, и первое, что он увидит, будет Ноэль, во всей своей красе, склонившаяся над постелью сына. Гэрриет вдруг стало тоскливо и зябко.