Октавия
Шрифт:
– Вы не против стакана черри, - спросила она, - совсем сухого?
– Я бы предпочел пива, если у вас есть. Предполагается, что я на тренировке.
– Сейчас принесу. Я мигом.
– Постарайтесь, а то я буду без вас скучать, - сказал Ники, взяв газету и открывая ее на спортивной странице.
Имоджин кинулась на кухню. К счастью, в холодильнике стояли шесть банок пива ?Лонг-Лайф?.
– Как дела?
– спросила Джульетта, кидая спагетти в кипящую воду.
– Не знаю, - бросила Имоджин,
– Что мне нравится в этом доме, так это его непринужденная атмосфера, - сказала Джульетта.
– Нэстасе выиграл в Гамбурге, - сообщил Ники, отложив газету и принимая из рук Имоджин банку и стакан.
– Вы с ним знакомы?
– Да, это мой большой приятель.
Он подошел к французскому окну.
– Приятный дом.
– Немного неряшливый, - заметила Имоджин, остро переживая, что в доме потертые ковры, исцарапанные кошачьими когтями ручки кресел и вылинявшие красные гардины, которые от многих стирок сели и на три дюйма не доставали до подоконника.
Ники же, привыкший к безликим гостиничным номерам, заметил лишь уставленные книгами стены, добродушного пса, толстого полосатого кота, спавшего на стопке нот на верху пианино, листы ?Церковного вестника?, торчавшие из-под поленьев в камине и ожидавшие, когда их зажгут в холодную ночь, и как снегом покрытые цветами яблони в конце сада.
– Это семейный дом, - сказал он.
– Мой отец служил в армии, и все детство я провел в переездах с места на место. Я всегда мечтал о настоящем доме.
Он взглянул на Имоджин, которая смотрела на него с невыразимым сочувствием. Он заметил, как она была тронута и рада его приезду. Это его умилило. Ему нравилась эта серьезная девушка с огромными глазами.
– От вас замечательно пахнет, - сказал он, приближаясь к ней.
– Это не от меня, а от ковра, - созналась Имоджин.
Наступило молчание. Что она могла теперь сказать? Вот если бы у нее были в запасе какие-нибудь шутки и готовые фразы, как у Джульетты и Глории.
– Обед будет скоро, - произнесла она, заикаясь, когда Ники сел на диван.
– Вы не хотели бы орешков?
– Нет, спасибо, - тихо ответил Ники.
– Я хотел бы побыть пять минут с вами вдвоем. Садитесь рядом.
– Он похлопал по дивану.
Имоджин села. Снова молчание. Она разглядывала его руки, зная, что он смотрит на нее. Вдруг они оба подскочили, когда большой толстый кот, спрыгнув с бетховенских сонат, приземлился на дискантовый ключ пианино, откуда мерно проследовал к басовому ключу и с достоинством удалился через французское окно.
Оба расхохотались. Лед растаял.
– Хорошая была вчера вечеринка?
– спросила Имоджин.
– Как она могла быть хорошей, если вас там не было? Я выпил слишком много дешевого вина и чуть
– Вам надо было прийти, - задумчиво сказала Имоджин.
– Когда вы едете в Рим?
– Сегодня вечером. Отсюда качу прямо в Хитроу. В этом году, может быть, дойду до четвертьфинала. Мне повезло на жеребьевке.
– Вас не пугают такие ранние успехи?
– спросила она.
Ники рассмеялся с явным удовольствием. Она нашла верную тему для разговора.
– Меня напугать нелегко, - сказал он, взяв ее руку и положив ее себе на бедро.
Позади она услышала шаги и, испугавшись, что это отец, отвела его руку. Но то была мать в помятом платье с цветочным рисунком, пахнущем шариками от моли. Она явно только что достала его из комода. На одной стороне ее носа было слишком много пудры.
– Как я рада вас видеть у нас, мистер Бересфорд, - сказала она, неуверенно двигаясь на неудобных и непривычных высоких каблуках.
– Имоджин дала вам чего-нибудь выпить? Она ужасно забывчива.
О Господи, подумала Имоджин, надеюсь, она не будет слишком навязчивой.
– Она отлично за мной ухаживает, - сказал Ники миссис Броклхерст, которая налила себе стакан шерри, - и мне нравится ваш дом.
Тут появилась Джульетта. Она села на стул рядом с пианино и, поглаживая Гомера, с улыбкой посмотрела на Ники.
– Привет, - кивнула она ему.
– Отличный пес, - сказал Ники.
– Как его зовут?
– Гомер, - ответила Джульетта.
– Сокращенное от Гомерсексуалист. Он постоянно вспрыгивает на кобелей.
– Но это же неправда, дорогая, - кротко возразила миссис Броклхерст.
– А кто играет на пианино?
– спросил Ники.
– Я, - сказала Джульетта, - и думаю, не взять ли виолончель как второй инструмент.
После этого она засыпала Ники вопросами о теннисных звездах. Правда ли, что у Нэстасе в самом деле такой трудный характер, как все об этом говорят, что Стен Смит так невозмутим, как кажется, что у Борга много девиц?
Миссис Броклхерст, чтобы лучше разглядеть Ники, сняла очки, оставив на переносице красную полоску. Господи, подумала она, он в самом деле очень приятный с виду молодой человек и, кажется, обходительный.
– А Коннорс какой?
– спросила Джульетта.
– Дорогая, - заметила ей мать, - дай бедному Ники возможность отдохнуть, пойди на кухню и займись картофелем. Папа будет через минуту. Когда вы впервые решили стать теннисистом?
– спросила она у Ники.
– В детстве я ходил на корты к семи утра, толкался там, надеясь на возможность поиграть. Но каждый раз, когда мне удавалось уговорить какого-нибудь тренера, отца переводили в другое место. Я часами играл воображаемые матчи сам с собой, посылая мяч в стену гаража.