Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
– Да, я тоже жрать хочу, - согласилась напарница.
– Могут не прийти. Есть мнение, что этот Иванов весьма тертый и хитрозадый шмондюк. Ну что, снимаемся и отзываемся засадные полки?
– Надо бы еще подождать часок-полтора. Логичнее ворогу заявиться уже в темноте и перехватить нас где-то на выходе-входе. Хотя темнота уже давно есть, а признаков вторжения нет...
– Могут тебя на подъезде попытаться подсечь, - заметила многоопытная профессор.
– Рисково и шумно, но если они не решатся сюда сунуться... Хотя как они тебя рассчитывают брать в машине? Ты же по-любому маузеры успеешь хапнуть.
– Может, я вообще
– В понимании Иванова - ты ключ. Умеешь Прыгать без машин, а это, в их замшелом представлении - бесценно. Я так вообще сущий клад, но про меня не знают. Ибо я скромная.
– Ты, конечно, просто эталон скромности и малоизвестности. Но мы все пока домысливаем, а гипотезы спорные.
– Как прикажешь проверять, если лабораторного материала не имеем?
– возмутилась профессор.
– И вообще не усложняй. Ситуация проста: или придут, или не придут. Поскольку сигналов и вообще шума нет, значит, второй вариант. Не огорчайся. Дома честно скажешь, что туристическая поездка вышла на славу. Все осмотрела, с царем и Ильичом поздоровалась, в лимузине прокатилась, в музеях побывала.
– Угу. Может еще пройдемся? Тут где-то Рыцарский зал должен быть. Надо бы взглянуть. Из практических соображений.
– У тебя фигура для доспехов нестандартная, - напомнила Лоуд.
– И вообще они тяжелые. Сама понесешь.
– Как феодалка и известная угнетательница, могу себе позволить изготовление доспехов на заказ, - напомнила Катрин.
– Но что толку на месте сидеть?
Действительно, сидеть в темном музее оказалось скучно. Изредка доносился стук копыт по мостовой - проезжали редкие извозчики. Прошагал отряд юнкеров - было слышно, как ругали какого-то Корякина - нижний чин, а при передаче караульного поста придирается будто инспектор генштаба.
– Сработаются, - задумчиво сказала Лоуд, освещая узким лучом фонарика огромную картину.
– Ругань - это признак нормальной рабочей обстановки. Хотя не царские времена, и с табуированной лексикой нам необходимо непримиримо бороться! Или хотя бы ее разнообразить. А то музеи вон какие пространные, а ругань наоборот. Слушай, а почему тут написано "Гибельный шторм"? Волна хилая, явно не океанская. Море какое-то мелкообразное. Чего вдруг "гибельный"?
– Потому что это не Айвазовский, а немец какой-то малевал. И вообще нужно было днем засаду делать, при нормальном освещении. Сейчас шедевры рассмотреть трудно. Мы идем в Рыцарский зал или не идем?
– Да на что сдались эти железки? Дома не надоели? Унылая ты, Светлоледя.
Прислушиваясь, шпионки брели по залам. В бесконечных помещениях стояла полная тишина. Никакого сигнала, даже намека нет. Остальные засадные группы - немногочисленные, поскольку большая часть ребят Москаленко была занята и стянуть их к Эрмитажу не представлялось возможным - остальные три группы контролировали торцы здания. Предполагалось, что противник попытается проникнуть в здание именно там. Бойцы заняли позиции еще до полудня и пропустить "расписных" никак не могли. Задержать-захватить врага столь малыми силами в любом случае трудновато, оставалось надеяться на оперативные и скоординированные действия всех групп. Но пока задерживать было попросту некого.
...- Вон они, твои железяки. Ишь выстроились, - входя в следующий зал, осудила Лоуд.
– Между прочим, настоящие шпионы не унижаются до размахивания всякой острообразной тяжестью и антисанитарного употевания
– Я на полставки шпионка. А так, просто военный человек и немного леди, - оправдалась Катрин.
– И чего хорошего? Бегаете все взмыленные: дым, лязг, кишки по веткам. Неаккуратная профессия. Вот - даже здесь - самый вонючий зал. Керосином так и прет. Я бы этот военный хлам вынесла в отдельную загородную экспозицию и оградила от несовершеннолетних, - Лоуд обвиняющее указала в сторону двух ближайших стальных фигур.
– Поставят вот такого ющеца в культурном месте, а он, может, пожароопасный!
Катрин пожала плечами - Рыцарский зал на то, что помнилось, вообще не походил. Знаменитых конных рыцарей не видно, все как-то мелочно: доспехи, щиты на стенах, несимметрично сбитые в кучки витрины с мечами и клевцами. Но керосином действительно ощутимо пованивало. Чистят им латы, что ли? Странно. И сами манекены странноватые. Этот вот, в миланской кирасе с огромным напузником и странных обвислых портках, он кого изображает? Вольный итальянский крестьянин-партизан, обзаведшийся трофейным железом?
Рука шпионки бессознательно скользнула к рукоятке маузера, но было поздно. "Миланский крестьянин" резко шагнул к стоящей спиной профессору, мгновенно прижал нож к горлу Лоуд, другой рукой приставил к голове пленницы ствол отнюдь не итальянского револьвера банальной системы "нагана". Явно взведенный...
Это было немыслимо. Катрин и с закрытыми глазами могла бы почувствовать присутствие в помещение чужого человека. Или дарка. Опыт, годами наработанное чувство опасности... Но мгновение назад зал казался абсолютно безопасным. Ладно, человек всегда может ошибиться. Но как Лоуд лоханулась?!
– Однако! Два века живи, век учись, - сдавленно сказала профессор, прижатая к стальному нагруднику.
– Говорила же - самый дрянной зал!
Зал был не только дрянным, но и чересчур обитаемым. Катрин уронила трость и держала на прицеле маузеров появляющиеся из углов фигуры. Еще трое... шестеро. Оружие держат наизготовку - даже в темноте можно угадать винтовки-трехлинейки.
Катрин рискнула бы - можно снять двоих ближайших, одновременно нырнуть за витрину. Темнота поможет да и удовлетворительную скорострельность маузеров не будем отбрасывать. Но Лоуд... Завалить этого наглого "миланца" ничего не стоит - он лишь частично прикрыт не очень высокой товарищ Островитянской. Но револьвер - механизма простая и бездушная, пружина спуска легко сработает в дрогнувшей, пусть и уже мертвой, лапе. Голова у профессора умная, многоликая, но вполне пулепробиваемая...
– Тифина!
– предупредил один из керосиновых призраков.
– Леди Катарина, нам лучфе спокойно погофорить. Мы фас ждали здесь, у арсенальный залы и не офиблись. Профу минутку фнимания!
Он. "Иванов". Манера говорить характерная и описание соответствует: невысок, залысины. На боку в кожаной сумке весит какая-то хрень, вроде увесистого цилиндра противогаза. Запасливый какой, вот об этом не упоминали. В остальном все совпадает. Ганн говорил про акцент, не умея идентифицировать оный - псевдо-коммунист и сам наполовину англоязычен, как все детишки Сети, да еще нарочито свою речь замусоривает. А гражданин "Иванов" у нас явно из немцев, видимо, баварец. Спасибо нашим знакомым переводчикам, пусть поверхностно, но насчет диалектов просветили.