Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
– Что-то мне не хочется выставляться. Тем более, декольтированной. Не девочка уже. Да и клюнут-то, наверняка какие-то не те.
– Сначала не те, а потом и те. Чой-то за базар такой - не хочется ей?! А мне хочется?! От шампанского у меня жуткая изжога, а на тех устриц как взглянешь - зарыдаешь. Но надо! Как наживка ты недурна, особенно когда молчишь. Поудим, приглядимся. Или есть иные дельные предложения?
Глава седьмая. Пулеметы и ветчина
Казарма
52 часа до часа Х.
– Готовимся, - Гаолян ущипнул седой, в желтизну, ус.
– В полночь дело назначено. Пулеметы чтоб четче генеральского хронометра тикали. Юнкеров свежих с Михайловского училища подводят. На усиление охраны Литейного моста. Надобно встретить.
Борька не удержался, стукнул кулаком по колену. Так и надо! Чтоб и продыху не давать золотопогонникам. Каждый день, где только можно - класть и класть!
– Ты не ляжки отбивай, а оружье чисть, =- посоветовал дядя Филимон.
Борька поднял пальто, накрывавшее койку - пулемет лежал-грелся с отстегнутым магазином: солидный, покатый, весь такой спокойный. Жуткую по легкости и силе машину немцы придумали. И чувствуешь себя, имея такую скорострельную мощь... Нет, не богом - никакого бога уж точно нет, иначе бы с какой стати он войну вообще позволял? Но пулемет что-то волшебное дает человеку: почти всесильным себя чувствуешь - тридцать два патрона в "пенале" - режь, коси, гадов, не подойдут! Конечно, небольшое преувеличение в этом чувстве - к примеру, выкатят трехдюймовку, да ка-а-ак дадут картечью... Но пушку еще подкатить нужно. Боевики на месте ждать не станут, или отскочат, или наоборот с фланга, да как длинными очередями по расчету и всем, кто подвернется...
Андрей-Лев, как обычно черкавший в своем блокноте - рождались под остро-отточенным карандашом (не карандаш, а стилет потайный-венецианский) силуэты аэропланов, таинственные штуковины с пропеллерами или вообще нечто такое замысловатое, что диву даешься) - остался сидеть над блокнотом. Морщась, почесал тупым концом карандаша переносицу. И вдруг сказал:
– Слушайте, но так же нельзя!
– Можешь и не чистить, - пожал плечами Гаолян.
– Ты оружье лучше, чем я свой кисет знаешь, у тебя все одно не забалует.
– Ты, Филимон Кондратьич, знаешь, что я не про пулемет. Ты и сам сомневаешься, - с нажимом произнес инженер.
– Я старый, мнительный. Мне сомневаться, да по десять раз примериваться, сам бог велел, - сухо отрезал Гаолян.
– Но дело делать все одно нужно.
– Сделаем!
– бахнул ладонью по блокноту Андрей.
– А дальше?
– Дальше перелом будет. Не выдюжит Временное, хлипковаты они в коленях, - пояснил дядя Филимон.
– Сдадутся, куда
– А если нет? Если не все сдадутся? Думаешь, не найдется среди них рисковые и обиженные? Вот такие, вроде нас?
– Такие не найдутся. Мы их баб не убивали, девок не ломали и не растягивали, - тихо напомнил Гаолян.
– Ты кого сравниваешь, а?
– А почему не сравнивать? Я в последний раз чуть не выстрелил, - так же тихо признался Андрей-Лев.
– Она на меня смотрит, глаза распахнуты, а я вместо мордочки смазливой, черте что вижу. Фуражка, кокарда чудятся. Не знаю, как палец удержал. А если бы... Слушай, Филимон, это ведь смертный грех. Не в религиозном смысле, а чисто по-человечески. Мы как потом жить будем?
– Кто спорит, по лезвию ходим, - помолчав, ответил Гаолян.
– Но раз стратегия выбрана...
Борька понял, что его сейчас выставят за дверь: и по тому, как на него покосился дядя Филимон, и по внезапно заехавшей в самые верха смысла, беседе. Но нет такого закона, чтобы в важный момент младшего товарища выгонять!
– Не пойду я во двор. Нету там никого, нечего и проверять.
– Да сиди, - с досадой махнул рукой Гаолян.
– Я не гнать тебя собираюсь, а гляжу, что бы ты понял правильно. Разговор тебя в первую очередь касается. Так что по-взрослому вдумайся.
– Взрослый уже Борис, - буркнул Лев.
– В каком ином вопросе мальчишка, а в этом уж куда как взрослый.
– Вот и хорошо, - Гаолян достал кисет и трубку.
– Ситуация, мои дорогие товарищи, проста: или мы, или нас. Мы ли эту драку и безобразия начали? Нет! Можем оступиться и все позабыть? Опять же, нет! Сами по себе, мы песчинки, малые заклепки в скрежете машины общей несправедливости. Центр нам дал стратегию. Жесткую, но действенную.
– Это уже не стратегия, - возразил инженер.
– Стратегия подразумевает определенный план в развитии событий, целесообразность и четкую последовательность. Филимон Кондратьич, ты представляешь, к чему приведет дальнейший полет по этому нашему пулеметному курсу?
– В данном конкретном случае, наше движение приведет к тому, что мы поможем очистить мост для Красной гвардии.
– Пусть так. Мост наш будет. Но его еще удержать нужно. Надо думать, закрепят его усиленным караулом. Каков следующий шаг ВРК? Наша группа отлично вооружена и Центр нас выводит на цели с просто удивительной точностью. Но рано или поздно у правительства созреет идея создать подобный центр, вооружить решительных бойцов и...
– Кишка у них тонка. Отжило свое Временное.
Андрей кивнул:
– Здесь тоже соглашусь. Но куда денутся отцы и братья юнкеров, которых мы сегодня положим? Ты же понимаешь, пока мы застаем врага врасплох, удача нам благоволит. Напоремся на взвод обстрелянных фронтовиков - они нас в минуту на штыки поднимут. Не хуже меня знаешь - умелых бойцов хватает.
– Эге, тут я соглашусь, - Филимон вздохнул.
– Хваткие солдатики из фронтовых траншей подойдут, и офицеры у них с башкой, и ног у каждого вояки пока по полному комплекту. Надо сделать, что успеем. Или есть у тебя иные предложения?