Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
...- И получается, что нас с вами, Екатерина Олеговна, как русских людей никто и никогда не поймет?
– Отчего же, Алексей Иванович. Вполне доступны мы пониманию, только незачем нас пытаться оптом понимать. Слишком мы здесь разные очами, формой носа, пристрастиями и мировоззрениями. Тем и отличаемся от "правильных" народов...
Алексей Иванович проводил даму к столу. Суровый кузен глянул поверх очков:
– Присаживайтесь, милостивый государь, давайте по-простецски, по нашему, по-московски, без церемоний. Между прочим, я вас, драгоценный Алексей
Кузен, звавшийся Владимиром Дольфовичем, внезапно и резко перекрыл свой фонтан красноречия, уж было показавшийся Алексею Ивановичу неиссякаемым. Помалкивал, лишь изредка хмыкал одобрительно или осуждающе, то ли газетной статье, то ли словам любителей литературы.
Угольки разгоравшегося было флирта потухли, не успев воспылать, но беседа с очаровательной Екатериной Олеговной внезапно увлекла бывшего литератора. Говорили почему-то в большей степени о Лонгфелло и "Песне о Гайавате" - собеседница действительно читала поэму и в подлиннике, и в переводе, высоко оценивала скромные усилия переводчика, что было весьма приятно. Еще дважды выходили танцевать, сдержанные прикосновения к молодой вдове неизменно возбуждали мысли поэтические, не очень скромные и печальные. Не суждено. Алексей Иванович понимал, что это и к лучшему, но все равно было грустно.
...- Боюсь, переводить "Золотую легенду" - большой риск. Сочинение замечательное, но мрачноватое, - поясняла Екатерина, кружась в объятиях опытного партнера.
– Согласитесь, идея дистиллированной нарядной жертвенности во времена газовых атак и траншейной грязи, кажется немного надуманной.
– Вы полагаете? Не стоит и браться?
– Вам виднее, Алексей Иванович. Я исключительно любительскую точку зрения высказываю, уж не смейтесь, пожалуйста. Уверена, в вашем переводе из чего угодно несомненный шедевр получится.
Замечательная женщина, прямо голова от нее кружится. Хотя водка с крымским портвейном тоже воздействуют.
В очередной раз вернулись к столу. Моллюсков Алексей Иванович уже докушал, но догадливый кузен успел заказать две порции ветчины и колбасы, и вазу с фруктами.
...- В будущем от литературы мало что останется, - пессимистично прогнозировала Екатерина Олеговна, твердым движением нанизывая на вилку разом три кружка колбасы.
– Разве что в резервациях школьной программы что-то уцелеет.
– Откуда такое неверие?!
– ужаснулся Алексей Иванович, разрезая ветчину.
– Литература - императрица всех искусств! Со словесности все начинается, ею все и кончается.
– Вот вы про императоров беседуете, - некстати влез кузен и принялся складывать газету.
– А ведь не нашли нашего Николашу с семейством. Разве это сыск?! Бычки в томате, а не ищейки! Ни малейших следов! Что об этой тайне говорят в литературных кругах?
– То же, что и все, - ответил Алексей
– Несчастные убиты и опущены в реку с привязанными к ногам колосниками. У царицы с собой имелось немало бриллиантов - конвой едва ли мог устоять перед искушением. В версию счастливого бегства в Англию я не верю. Матросики такого не допустят, и не мечтайте.
– А чего сразу матросики?!
– возмутился кузен.
– Там вообще солдаты были.
Алексей Иванович несколько смутился, но пояснил провинциалу:
– Ходят слухи, что сначала на параход высадилась команда балтийских моряков-анархистов, избила царский конвой, пьянствовала и насажала с берега шлюх. Потом и произошла зверская расправа. Впрочем, кто может знать? В головах дичь, тьма, всеобщий ужас! В газетах сплошное вранье.
– М-да, какая-то странная версия, - сказала Екатерина.
– К примеру, я слышала версию о добровольном отбытии царской семьи в монастырь. Обет послушничества, размышления об ошибках царствования, выпас коз...
– Господи, это что еще за басни?! О таком благостном уединении немедленно бы стало известно. Неужели вы газетчиков не знаете?
– иронически отмахнулся вилкой бывший литератор.
– Господь с вами, какие козы, какой монастырь?
– Буддистский!
– конспиративно оглянувшись, прошептал кузен.
– Буддистский монастырь - у меня вполне достоверные сведения!
– Отчего же вдруг буддистский?!
– слегка ошалел Алексей Иванович.
– Буддистские, они тайные, - пояснил кузен.
– Там все ходят в помаранчевом, все бритоголовые, одинаковые и поют. Козий сыр отличный. Вы пробовали?
– Нет, - признался литератор, пытаясь представить бывшего императора бритоголовым, поющим и с сыром.
– То-то и оно, - там все тайно! И вообще эти гималайско-тибетские чудеса - дело темное. Оттуда даже газетчики не возвращаются, - прошептал Владимир Дольфович, внезапно желтея лицом.
Алексей Иванович понял, что с потреблением "морса" пора останавливаться. Дурно портвейн на водку ложится.
– Вы кузена не слушайте, - попросила Екатерина Олеговна.
– Он с детства фантазер, да еще весь "Мир приключений" перечитал.
– Я не перечитал, я с вышеозначенным журналом сотрудничаю, - с достоинством опроверг кузину Владимир Дольфович.
– Пусть и малолитературные заметки кропаю, зато развивающие. Мои заметки по ихтиологии и человекообразным обезьянам редакторы рвут с руками.
– Поздравляю, коллега. Весьма рад знакомству. Увы, мне пора, - справедливо решил Алексей Иванович.
– Верно, давайте на посошок и по домам!
– кузен резво разлил из чайничка остатки "морса".
– Завтра вставать рано. Рыботорговля не ждет! Скоропортящийся у нас товар.
Вместе, уже совершенно по-дружески, вышли в вестибюль. Бра, швейцар и банкетки не желали стоять на местах, неудержимо плыли, но Алексей Иванович напрягся и галантно помог даме надеть пальто. Вывалились на улицу, Екатерина Олеговна удивительно пронзительно свистнула, подзывая извозчика. Бывший литератор осознал, что его загружают первым.
– Позвольте, мне бы пройтись полезно, - вяло запротестовал Алексей Иванович.
– Езжайте, вы классик, вам нужнее, - заверил кузен, упихивая нового знакомого на сиденье экипажа.
– Кстати, чуть не забыл! А автограф?! Катенька попросить стесняется, но я-то по своей рыбной прямоте. Уж будьте любезны...